Эврам с любопытством отправился на экскурсию в неизведанные недра старого склада, и был поражен, какие там обнаружились площади, и какое потрясающее обустройство. И, главное, место было явно посещаемым, хоть и разрешения на спортивный центр владельцами не было получено, насколько понял Минц.
- Удивительное место. Здесь очень здорово, - искренне сказал он, улыбаясь, а потом показал на сложные треки для езды на горных велосипедах. – Это ты меня туда собралась загнать? Да я там шею сверну.
Но зато Минц понял, как езда на велосипеде может укреплять вестибулярный аппарат. Чтобы по этим извилистым и сложно изогнутым дорожкам-парапетам ездить, недостаточно просто уметь крутить педали и держать обычное равновесие. А то, что выделывали сейчас некоторые посетители на ней, заставило его засмотреться, восхищаясь их ловкостью. В любом случае, Эвраму было интересно попробовать хотя бы просто проехаться по такой сложной трассе. Фанатом велосипедов он не был, но умел кататься, конечно, как обычные люди.  Эврам пытался схватить детали сложных мест трассы, сходу прикидывая, как можно было бы проехать тут или там.  Но отвлекся, невольно засмотревшись на девушку с красивой фигурой, которая лезла по скалодрому,  и велосипеды сразу отошли на второй план. Он не имел на нее виды, конечно, просто эстетически наслаждался.
- Скалодром у вас впечатляющий, - сказал он. – Его я бы тоже попробовал. Если силы останутся после занятий как-нибудь.
Он повернулся к Элис, разулыбавшись.
- В общем, я очень впечатлен усилиями Энтони и твоих друзей по части обустройства спортивных сооружений. Действительно, очень. И с велосипедами попробую разобраться.
На предложение изменить график освободить воскресенье, Эврам кивнул.
- Хорошо, тогда суббота – моя, - произнес он, а вот последовавшее за этим предложение покататься ан карусели за 400 километров от Хьюстона, озадачило. – 400 км? А поближе каруселей нет? В Хьюстоне полно парков аттракционов. Не сказал бы, что люблю их.  Просто после 20 лет мало интересовался ими. Учеба, работа, карьера отнимают много времени. А дочка еще слишком мала, чтобы я водил ее на карусели. Ей всего три месяца.  Но когда она подрастет, мне, безусловно, придется столкнуться с аттракционами и снова вспомнить детство. А вообще я всегда нормально себя чувствовал на каруселях. И, кстати, вполне неплохо прохожу тест в Центре Джонсона во вращающемся кресле. Во всяком случае, меня не рвет после него.
Он удивился затее Элис, и не увидел ничего сложного в занятии на каруселях. Но уже начавшая закрепляться  реакция на «учебные задачи Сандей» подсказала, что просто точно не будет. Минц представил себя висящим вниз головой над каким-то карусельными лошадками, и ему стало смешно и немного страшно одновременно. Наверно, все же не просто так Сандей тащит его в такую даль. Это ж еще и вставать придется рано, чтобы успеть туда к назначенному времени. А так хотелось в воскресенье поспать.
- Хорошо, я буду в Арлингтоне к 10 утра в воскресенье, - с казал он, чуть поклонившись и улыбнувшись, принимая вызов.  – Я согласен. Если меня что-то не будет устраивать категорически, я сообщу.
Дойдя до машины, Эврам с облегчением вздохнул, увидев, что у нее колеса не потырили, и из баллонов ругательствами не разрисовали. Хотя обстановочка вокруг располагала именно к таким приколам.
- Спасибо за экскурсию. Я больше узнал, и мне тут нравится, - сказал он. – До встречи в воскресенье. 
Махнув с улыбкой рукой своему тренеру, Минц отбыл домой - уставший, но довольный сегодняшним вечером. Дома поговорил с Рейчел, и пригласил ее познакомиться со «старым складом», где проводит свободное время. Супруги решили оставить маленькую Эстер с матерью Эврама, чтобы провести вечер вдвоем.
В последующие дни до конца недели Минц сам приезжал в спортзал Прайса, став уже там завсегдатаем. И с женой Энтони познакомил. И в тот вечер, надо сказать, расслабился, полностью посвятив время ей. И на батутах попрыгали, и по скалодрому полазили, выпросив у Прайса снаряжение.  И в уголке целовались, воспользовавшись редкой возможностью побыть вдвоем без необходимости все время присматривать за ребенком. Эврам очень любил Эстер, но иногда хотелось побыть и с Рейчел не только как с матерью своего ребенка, но и просто как с женщиной. А в последнее время либо сил, либо времени у Минца уже почти не оставалось на жену. Рейчел очень понравилось в спортзале, и она выразила желание иногда приезжать сюда. Энтони уверил, что будет рад ее видеть даже без мужа, за что получил «предупредительный» взгляд от Эврама.
В остальные дни Минц честно и добросовестно занимался, повторяя задания, которые давала ему Сандей. Так как если бы он была рядом. Правда для упражнения на вращение и хлопок по руке пришлось задействовать самодельную конструкцию из стула, швабры, скотча ракетки для пинг-понга. Зато по ярко-красному кругу ракетки оказалось проще метить, и у Минца уже лучше пошло дело с попаданием по ней. Он надеялся уже впечатлить своими успехами Элис, когда она захочет проверить их.
В субботу Минц честно  отдал семье. Это означало, что он выдрыхся в кои-то веки, встав к полудню, сам свозил Рейчел и Эстер на плановый осмотр к педиатру, и слопал мороженое, пока их ждал. Потом семьей отправились в загородный клуб гильдии врачей Хьюстона, членом которого был Эврам, и мило погуляли там по парку, а потом отобедали в компании старых знакомых. Все спокойно, чинно, прилично, позитивно, так Минцы проводили не один выходной. Но в этот раз Эврам постоянно ловил себя на мысли, что ему тут страшно скучно. Он настолько активный образ жизни вел в последнее время, что просто отвык вот от такого мирного отдыха. И необходимости все время дежурно улыбаться, соблюдать приличия и условности. Ему хотелось актива, пусть мелкого, но экстрима. Кажется, астронавт Сандей серьезно подсадила его на иные приоритеты и адреналин. Вечером Минц  и Рэйчел нанесли визит к родителям Эврама , которые его уже месяц не видели, только по телефону слышали голос сына. Разумеется, все время говорили о космонавтике, Марсе и программе подготовки. А мама все время подкладывала сынку фрикаделек, сетуя на то, что он слишком похудел, и для специалиста по космической медицине неприлично выглядеть, как жилистый ковбой из Невады. Но, безусловно, родители гордились тем, что Эврам пытался стать астронавтом. А Минц в этот момент уже с нетерпением ждал воскресенья, чтобы узнать, что же за карусели такие особенные намерена показать ему Сандей.
На следующее утро он встал рано и отправился в Арлингтон, расположенный в пригороде Далласа. По пути заехал в пару магазинов, решив, что совсем уж на халяву пользоваться услугами Элис неприлично. Надо хоть уважение и благодарность как-то продемонстрировать.  Купил приличный виски и швейцарский шоколад в подарочной сумке, минеральную воду (уже и для себя) и маленький платиновый брелок в виде звезды. И мелочь, вроде, и драгметалл. Вполне годится для подарка тренеру, который тратит свое время на балбеса, мечтающего о Марсе.
По скоростной трассе до Арлингтона Эвраму  предстояло ехать пару часов. В машине Минц включил Третье рок-радио, на котором, кроме музыки, передавали и новости NASA. И провел вполне  интересное время в пути. А то вообще некогда было новости смотреть или читать в последнее время, а тут и пробел восполнил.  Заодно и окрестности посмотрел, так как Хьюстон в последние годы покидал только во время отпуска. А обычно в отпуск летал с Рейчел куда-то на самолетах. А тут представилась возможность ухватить и кусочек прелестей Техаса вне городов. Дорога шла вдоль реки Тринити, в зеленой зоне, и поездка была приятной. Так что в Арлингтон Эврам въезжал в хорошем настроении, имея в запасе еще полчаса.
«Шесть флагов над Техасом», о которых говорила Сандей, это – крупный парк развлечений с кучей разных аттракционов. Минц не был тут ранее, но узнал о нем из интернета. Логично предположил, что Элис будет ждать его у главного входа. Поставив машину на стоянке парка, и взяв с собой сумку с необходимыми мелочами и дарами, Эврам направился туда. Бросив взгляд на высившиеся над ним внушительные русские горки, подумал, что одними каруселями, кажется, он вряд ли отделается, и усмехнулся своим мыслям. Почувствовал себя совсем лохом, которому с детских аттракциончиков приходится подавать науку быть астронавтом.

Эврам все подгадывал момент, чтобы вручить Элис подарки, но та была настолько суха и стремительна нынче, что он даже смутился. И так резко оказался в вагончике русских горок, что не успел даже сориентироваться. Вздохнул обреченно, решив, что потом отдаст и положил сумку в ногах, дабы она не вылетела во время поездки. Аттракционов Эврам не боялся, хотя давно не катался на них. Но был несколько удивлен, что в вагончик никто больше не сел. Ну и ладно, проблем-то… Его транспорт начал набирать высоту, покатившись по рельсам, а Минц накинул на себя защитную раму, как и было положено по технике безопасности. Камеры на аттракционе? Да сколько угодно. Смешно или жалко выглядеть в глазах Элис он не боялся, она его видела и беспомощно ползающим по матам, и блюющим. Уже не удивить, это точно. Поэтому Эврам усмехнулся, и с удовольствием принялся озираться вокруг, потому что с высокой горки открывался чудесный вид на Арлингтон, пока вагончик полз наверх. Но вот он прошел «перевал» и полетел вниз по крутому уклону, грохоча колесами.
Это удивительное чувство, когда твою морду развевает на ветру. Забавное. В центрифуге все хуже – там ее размазывает и стягивает к затылку. Здесь перегрузки воспринимались куда веселее, когда мир бил скоростью в лицо. Чувство скорости захватило Минца, и он даже на очередном спуске выкрикнул «Ю-хуу!», наполнившись восторгом. Фазы легких перегрузок на взлетах перемежались с почти свободными падениями на спусках, когда вес терялся, а желудок воспарял к горлу. И если Эвраму поначалу поездка очень даже нравилась, то к середине отпущенного на нее времени стало нехорошо. Именно от смены фаз. Рот знакомо наполнился тягучей кислой слюной и начало подташнивать. Но пока рвотных позывов не было. Эврам старался отвлекаться, как мог. Надо сказать, ветер и картина несущихся навстречу рельсов неплохо отвлекала. Но вторую половину поездки Минц уже не улыбался, как дурак, а сохранял сосредоточенное лицо. Может, даже несколько напряженное и хмурое, но, по его мнению, вполне годное, чтобы это все можно было счесть «сохранением лица».
Когда вагончик вернулся в зону посадки-высадки, резко затормозив, Минц облегченно вздохнул. Напряжение легкий мандраж сохранялись еще, но ноги не дрожали, и, кроме общего возбуждения, ничего плохого не произошло. Тошнота унялась довольно быстро, как только Минц ступил на «твердую землю». Он подхватил свою сумку и выбрался из вагончика, остановился на площадке посадки, осматриваясь. С этого места он Элис не видел, и не знал, куда идти. Если она не появится, то отправится искать, конечно.

Какая-то растрепанная Элис появилась перед Эврамом, схватила его за руку и куда-то потащила без разговоров. Как оказалось на малую версию центрифуги, которая была так ненавистна Минцу. Оказавшись в какой-то момент рядом с девушкой, Эврам вдруг с удивлением услышал явственыный характерный запах сексуального возбуждения, который ни с чем невозможно перепутать, даже с учетом того, что он у каждой женщины свой. "Она что, возбуждается, глядя, как я на горках катаюсь?", - промелькнула мысль в  голове. Но тут же сменилась недоумением от грубости, с которой Элис его запихивала в кресло нового аттракциона.
- Э-э, ты обещала карусель, - напомнил он, пытаясь воспротивиться хотя бы такому бесцеремонному обращению.
Но, кажется, не был услышан. Успел только сумку надеть через плечо, просунув под ремень голову, чтобы она сама на нем висела.
- Ну, отлично, - вздохнул он озабоченно, оставшись один и предчувствуя, что такой каскад аттракционов точно закончится нехорошо.
И полез в сумку за гигиеническими пакетами для рвоты, чтобы грязь тут не разводить. Собственно, не зря он беспокоился. Или, может, само беспокойство и ожидание приступа тошноты его дополнительно провоцировало. Короче, пакет пригодился быстро. Но Эврам делал все, что мог, скрывая от посетителей вокруг свое состояние. Проблевавшись, сжал пакет в руках и стоически терпел весь сеанс кружения центрифуги.
Вышел после него, чуть пошатываясь и интенсивного зеленого цвета. На выходе выкинулс вой пакет. Увидев точно такой же в руках Элис, взял его, выдавив из себя:
- Спасибо, пригодится, - и тут же вскинул в сторону Сандей ладонь в останавливающем жесте. - Стоп. Перерыв.
Он двинулся в сторону, надеясь найти укромный уголок в этом шумном людском муравейнике, чтобы прийти в себя. Какой-то малец указал на него пальцем и засмеялся.

В тенечке и покое Эвраму быстро полегчало, так что пакет, взятый у Элис, не пригодился. Но Минц уже предвидел "продолжение банкета", и сунул его в карман, чтобы был под рукой. Услышав извинение, повернул голову к Сандей и улыбнулся.
- Я не обижен. Был озадачен, разве что, - сказал он. - Спасибо за поддержку. Мне самому что-то не кажется, будто у меня дела пошли как-то лучше. Наоборот, я боюсь, что тошнота закрепляется и уже, как условный рефлекс, на любую круговерть. Даже на детские аттракционы, на которые мой желудок никогда так не реагировал. Я начинаю думать, что дело не в желудке, а в голове...
В ответ на рассказ об авиационном тренажере он только вздохнул. Конечно, он сел бы в него, и постарался все тяготы вынести, но страшно не хотелось. Ему казалось, что, если его снова начнет рвать, то уже самим желудком, вывернутым наизнанку, который придется ловить руками и обратно запихивать. На заявление про стул и башенный кран, Минц, только произнес "О, нет", и рассмеялся вместе с Элис. Гироскоп, который она упомянула не вызвал беспокойства. В центре Джонсона на нем у Минца не было особых проблем. Разве что легкая дезориентация в пределах нормы, не больше. 
- Мои предпочтения? - переспросил он, и сам мысленно себе ответил "Ледяной мохито с ромом, диван, Гершвин, кондиционер и больше никого", но вслух ответил. - Мне трудно определиться. Потому что я сам не могу понять, почему меня выворачивает. Не могу уловить системы. Сегодня на горках почувствовал, что, вроде не сами перегрузки, вращение или чувство свободного падения это вызывает, а фаза смены между ними. И когда на матах делали упражнение, мне кажется, что накрывало меня именно в момент смены направления вращения. Пока толком не разобрался, но вот такие подозрения появились. На гироскопе в Центре Джонсона у меня проблем не было, и в вращающемся кресле не было. Почему - не знаю. Я имею в виду именно тошноты не было, остальной-то букет головокружений и потери ориентации имелся. В общем, я надеюсь на тебя, так как мне трудно определиться. Если б я понял, что именно вызывает проблему, я бы сам, наверное, ее решил. Хочешь пить?
Эврам полез в сумку за маленькими бутылками минералки, которые купил еще в Хьюстоне, и наткнулся на уже помятую подарочную сумку.
- Упс, совсем забыл, - произнес он, доставая ее и заглядывая внутрь.
Бутылка виски "Woodford Reserve" была цела, коробка с шоколадом смялась немного на углу, коробочка с логотипом "Harry Winston", в которой лежал брелок, валялся на дне. Все на месте.
- Прими от меня небольшой подарок, - сказал Минц, протянув измятый пакет Сандей. - В благодарность за твои хлопоты со мной.
Следом он протянул девушке бутылку с водой, а сам осушил другую.
- Может, прокатимся, если далеко идти? - он указал на разноцветный паровозик с несколькими вагонами, который катал посетителей парка по аллеям между аттракционами.

- Про психолога я уже думал, - ответил Эврам с неопределенной интонацией, решив не развивать эту тему.
И подумал: если узнают, что кандидат в астронавты лечить голову куда-то бегает, то это может существенно сказаться на итоговых баллах. Минц знал эту систему, потому что сам не раз входил в комиссию по допуску кандидатов к полету. И сам забраковывал каких-то парней и девушек, если в их личных делах был хоть один намек на психологическую нестабильность любого рода. Вас могут пустить в космос, если вы перенесли сотню серьезных заболеваний, но вылечились, но и близко не подпустят к космодрому, если вы ходили лечиться к психотерапевту по любому поводу. Визиты к психиатру – это вообще крест на всем сразу. Никто даже рассматривать допуск такого человека не будет. Потому что в длительных полетах психологическая стойкость человека порой куда важнее его здоровья и профессиональных навыков. Один морально неустойчивый может убить всех, допустив ошибку. И никому Минц не смог бы объяснить, что ему психолог нужен всего лишь из-за того, что у него в башке рефлекс дурной засел – блевать, когда тебя крутят. Причем, зараза, выборочно.  Информация о любой попытке Эврама посетить психотерапевта или психиатра немедленно поступит в Центр Джонсона. Не говоря уже о том, что он – член Гильдии врачей Хьюстона, а отец ц него – глава местной еврейской общины, и вообще всем сразу станет об этом известно, как бы ни соблюдалась врачебная тайна. И доброхотов немало найдется, которые психованного доктора вежливо попросят из отряда астронавтов ради спасения его же здоровья, а заодно жизней членов экипажа марсианской миссии.
Выбросив пустую бутылку, Эврам последовал за Сандей к техническим строениям парка, увидев там Энтони и жутковатую древнюю конструкцию, на которой ему было предложено прокатиться. Минц вздохнул, подумав о том, а сможет ли он после всего этого машину вести? Ведь ему предстояло еще возвращаться в Хьюстон. Желательно без аварий. Попутно задумался и о том, когда Элис успевает работать и проходить общую подготовку к полету, если она постоянно где-то мотается? Видно, поблажек и свободы сотрудникам спецслужб дают куда больше, чем остальным астронавтам, уже отобранных для полета.
На вопрос Энтони, готов ли Минц прокатиться на «адской карусели», тот обреченно вздохнул.
- Готов. Только вы тогда отойдите подальше. А то я только что пол-литра воды выпил, - ответил он и усмехнулся, посмотрев на Элис. – Насчет тяжелых наркотиков, это – мысль. Но я бы выбрал общий наркоз.
Заявления про то, что Эврам «все сам с собой принес», Мин цен понял. А по поводу Марса ответил Прайсу просто:
- Я хочу туда слетать. Для меня это важно. Иначе меня бы тут сейчас не было.
Минц подошел вместе с Энтони к «карусели», слушая его рассказ о ней. Он не сомневался, что фаза «посинения» у него наступит быстро. Пять «же» ему вполне хватит для «полного счастья». Видимо, сейчас опять придется демонстрировать умение скрывать свое состояние, как и во время тестов на центрифуге.
- Кажется, у меня уже нет выбора, - невесело улыбнулся Минц Прайсу на вопрос, готов ли он к новому испытанию. – Не обманывать же ожидания девушки?
Минц сел в предложенное ему кресло зловещего вида, пристегнул все ремни, какие указал ему Энтони. Осмотрелся в большом ангаре, невольно прикидывая, об какую стену он шарахнется, если эта старая фигня развалится во время вращения. А крутить, судя по всему, будут нехило, если разговор идет о перегрузках в 5g. Проверил сложенный пакет в одном кармане и носовой платок в другом. Потому что был уверен, что все это может пригодиться после «катания на карусели». И кивнул Прайсу и Сандей, показывая, что он готов ко всему.

Использование VR-шлема - это было любопытно. Эврам приготовился блевать под "кино". Уже начало "аттракциона" впечатлило. Он видел перед глазами взлет истребителя от лица пилота. Если это графика, то очень качественная и трехмерная. Звук был подобран тоже очень реалистичный. В общем было похоже на кинотеатр 5D, только покруче. Поначалу Эврам даже с удовольствием крутил головой, "осматривая окрестности", которые показывал ему шлем. Но потом, когда его условный самолет начал выполнять фигуры высшего пилотажа, и пошли ощутимые перегрузки на "элисовой карусели", стало не просто плохо, а очень плохо. Но, видимо, вода уже усвоилась, а желудку нечем было рвать, поэтому Минц "довольствовался" только рвотными позывами, скручивающими ему спазмами живот и грудь изнутри. Но запретил себе закрывать глаза, наблюдая кружение земли и неба перед глазами. Слюна и сопли текли, как при насморке. Слезы от выворачивания желудка стояли в глазах, и, кажется, в очки изрядно налилось. Эврам смог вытянуть из кармана платок и прижал его к лицу под VR-очками. В него и "бэкал" все время, пока его мотало туда-сюда.
Но вдруг, в какой-то момент, Минц как будто какую-то грань перешел, и спазмы прекратились. Резко. Вот только что были, и тут мышцы расслабились. Они все еще дрожали от напряжения, и Эврам был мокрый, как мышь, но теперь смог хоть дышать нормально. А кружение продолжалось, и мотание видео перед глазами тоже. Но больше до конца испытания его не тошнило. Когда сеанс закончился, и "карусель" остановилась, Минц стянул с потного лица VR-шлем и с удивлением посмотрел на Элис красными глазами. И носяра у него была припухлой и красной, а мокрая одежда облепила тело.
- Что вы сделали? - спросил он, переводя взгляд с Сандей  на Прайса. - Меня страшно тошнило, когда пошли перегрузки, а потом вдруг все неприятные ощущения прекратились и стало легче. Но я не заметил никаких изменений в характере движения или того, что было на видео. 25-й кадр зашили в видео? Нет, я бы заметил мелькание.

- Нет, нет, нет, - замотал головой Минц. - Я пить не буду.
На его месте залить в себя сейчас на совершенно пустой желудок виски, пусть и дорогой, было бы полным идиотизмом. Тем более перед новой "каруселью".
- Даже если кто-то меня отвезет, как я жене объясню, что пришел с тренировки пьяным? Уж кого-кого, а Рейчел я огорчать не хочу. Да и в такую жару пить... Чревато.
И тут почувствовал потребность выпить. Появилась стойкая иллюзия, что крепкий алкоголь и вправду поможет расслабиться. Ведь Эврам в последнее время вообще себе спуску не давал, а только терпел и боролся с собой. А сейчас осознал, что вполне может загреметь на прием к психиатру не с "центрифужной" проблемой, а просто от нервного перенапряжения. Конечно, все кандидаты нервничали, это естественно. И усталость от психологической нагрузки копилась. Минц захотел выпить, чтобы хоть немного отпустило мозги и душу. Вздохнул, облизнулся, поглядывая на пьющих мужиков. И решился.
- Если вы придумаете логичное объяснение запаха от меня для моей жены объяснения, я составлю вам компанию, - сказал он. - Только чуть-чуть. Я вообще мало пью и быстро косею.

Тут Минц подумал, что выпить чуть – только рот поганить. А больше – риск снова вывернуться наизнанку. Кроме проблем с Рэйчел, стоит подумать и о том, что завтра с утра снова продолжатся тренировки в Центре Джонсона, а по вечерам – с Элис. Минутная слабость может обернуться кучей сложностей. Да и вообще, алкоголь – не решение проблем.
- Нет, спасибо, я пошутил, - улыбнулся Эврам. – Я не буду пить. Давайте просто продолжим, чтобы время не терять. Все равно же мне не отвертеться, насколько я понимаю.
Он снова устроился поудобней в кресле адской «карусели», надел на голову VR-шлем, готовый опустить очки на глаза и развел руками, показывая, что готов.
Следующий сеанс снова проявил «прелести» слабого вестибулярного аппарата, и Минц порадовался, что не повелся на выпивку. А то могло быть и хуже. Однако отметил, что на этот раз его не так жестко полоскало, как перед этим. Возникло ощущение, что яростно боровшийся с перегрузками организм просто устал, и теперь только вяло «отбрыкивался» рвотными позывами. Но пресс спазмами Эврам сегодня точно подкачал.
После этого сеанса Минц почти сразу пережил и третий «полет», который, хоть и  не ознаменовался тошнотой (что удивительно), но привел к полной дезориентации Минца. Причем настолько, что он из кресла сам вылезти не смог. Понадобилось минут 15, чтобы снова ходить ровно, не заваливаясь в стороны.
- Кажется, я на сегодня свои резервы исчерпал, - проговорил Минц, придя в себя. – Пожалуй, хватит.

Эврам благодарно кивнул на предложенные воду и полотенце, с удовольствием посидев на диване в покое и прохладе. В голове еще "плескались" остаточные явления "каруселей", которые выражались в появлении кратких приступов головокружения при движении глаз. Выслушав слова Элис, он несколько секунд думал, прежде чем ответить. Ему сейчас вообще как-то тяжело думалось, поэтом реакция была несколько заторможенной. И Минц пришел к выводу, что, действительно, нет нужды отнимать время у Сандей, которая и так его много потратила на Эврама. Он кивнул, тут же почувствовав, как у него в голове "плеснули" мозги, перегруженные тренингом.
- Думаю, теперь могу справиться без посторонней помощи, - сказал он. -  В конце концов, это мне самому нужно. Спасибо за помощь,  технику и оценку. Что-то я понял, ухватил. И в Центре Энтони точно буду завсегдатаем. Даже если не полечу на Марс.
Он усмехнулся несколько грустно, потому что после сегодняшних занятий в нем существенно пошатнулась вера в то, что он выдержит экзамен. А если каким-то чудом выдержит и попадет в команду счастливчиков, то следом начнется уже серьезная подготовка к полету, которая может оказаться для него не менее трудной, чем кандидатская.
- Я буду стараться, - закончил он. - Если можно, я немного посижу тут еще. Пока боюсь за руль садиться. Голова мутная.

Эврам принял предложение пообедать, хотя о еде сейчас и думать не мог. Подождал, пока Элис примет цивильный вид, подивившись, насколько одежда может внешне изменять человека. Пока ждал, обтерся мокрым полотенцем и сменил футболку, которая была у него припасена в сумке. Теперь выглядел немного мятым, но посвежее, чем до этого. Да и морда порозовела, сменив зеленые тона на нормальные. Минц только посмеялся рассуждениям о том, что он - молодец, и хозяин своему слову.
- Не передумал, - сказал он насчет выпивки. - Тяготы судьбы лучше сносить трезвым.
Разумеется, по "тяготами судьбы" сейчас подразумевалась Элис. Предложение пообедать он принял. Все равно хотел прийти в себя перед долгой поездкой в Хьюстон. Заявление о том, что Сандей его еще на какие-то аттракционы затолкать хочет, принял стоически и покорно. Ведь он, собственно, за этим сюда и приехал. И "тренер" последний день уделяет ему время, поэтому надо это использовать с максимальной пользой. Душевно попрощавшись с Луи, Эврам отправился продолжать воскресный день вместе с Прайсом и Сандей.
Только в ресторанчике на территории парка, куда они зашли, Минц почувствовал, что проголодался. Видно, отпустила уже последняя "каруселька". Но, помня, что его собираются еще на какие-то аттракционы запустить, закусил только слегка, отдав предпочтение салату и соку. Очень надеялся, что ему больше не пригодится пакет.
- Тебе можно каждое воскресенье отмечать как личный день, учитывая фамилию, - сказал он Элис, сидя за столом. - Солнечная фамилия, мне нравится.

- Найтмер? – рассмеялся Минц, когда они говорили о фамилиях. – Думаю, ты себе льстишь. Не такая уж ты страшная. Хотя, я не удивился бы, наверное, если бы ты мне приснилась в каком-то кошмаре с «карусельками». Не обижайся, я шучу.
Все это он сказал беззлобно, смеясь, и не намереваясь как-то задеть своего «тренера». На предложение купить мишку покачал головой.
- Моя дочка еще слишком мала для таких игрушек. Она пока не в состоянии оценить их. Ей всего два месяца. И я не уверен в безопасности тех игрушек, что тут продаются. Кроме того, я не хотел бы что-то везти отсюда домой вообще. Чтобы не давать повода думать Рейчел, что я развлекаюсь вместо тренировок. Но вообще, если я полечу на Марс, то обязательно куплю ворох игрушек, чтобы ей было, чем заняться в мое отсутствие. Ведь когда я вернусь, ей будет уже два с лишним года.
Новое предложенное испытание он принял с интересом. Покосился на подростков, которых Сандей прочила ему в соперники.
- Если проиграю, то лично пойду их приглашать в клуб юных астронавтов. И даже поспособствую, чтобы их туда приняли, - усмехнулся он, принимая вызов. – Выглядят шарики злобно… Пакет может снова пригодиться.
Минц не питал иллюзий насчет того, как отреагирует его желудок на вращения внутри шара-гироскопа. Но сейчас настроился на победу, захотел выиграть это маленькое состязание с детишками. С готовностью Минц залез в шар, взялся за поручни внутри, установив ноги в пазы для них, позволил служителю парка закрепить на нем страховочный пояс. Конструкция была похожа на гироскоп в Центре Джонсона, только тут было больше колец, и  больше свободы действия для человека внутри.
- Ну, поехали, - сказал Минц, хлопнув себя по карману брюк, где лежали в ожидании своего часа гигиенический пакет и носовой платок.
Было что-то в этой прогулке в шаре от гагаринского полета – тот тоже летал в шарообразном корабле, и тоже впервые. Как только загорелся световой сигнал на старт, Эврам сразу сильно качнул свой «снаряд», и его хаотично закрутило в нем. Но шар быстро стартанул, без раскачки. И тогда Эврам понял разницу этого шара и гироскопа в Центре Джонсона – последний был неуправляем. В него просто сажали испытуемого, пристегивали и крутили, управляя с пульта. А тут надо было и крутиться, и еще соображать, как всю конструкцию вперед по желобу толкать. Если честно, Минц сразу потерял ориентацию, и ему просто повезло начать гонку лучше своих соперников – они-то раскачивались и приноравливались на старте, а Эврам уже катился, болтаясь внутри, как тряпка в стиральной машине. И только страховочный пояс не дал ему уже раз десять расквасить нос о внутреннюю раму.
Неприятное чувство прилива крови к голове и легкой паники было, но про тошноту Минц в этот момент напрочь забыл, хотя ждал ее, и был морально готов  к ней. Необходимость все время думать, за что хвататься и на что давить, чтобы прекратить неконтролируемое вращение, остальные мысли выбросило из головы. Эврам просто сосредоточился на задаче. Проиграть пацанам было бы стыдно.
Шар оказался умно сделан, в Минц временами, вроде, ухватывал технику перемещения, совершая правильные действия (через раз), поэтому вскоре внутренняя рама начала раскачиваться так, как надо, а внешняя резво катилась по желобу, хотя иногда рывками. На каком-то этапе пацаны в другом шаре смогли нагнать Минца, но он, ухватив это краем глаза, удвоил усилия. Выстроил в голове схему, что и за чем надо делать. Не всегда получалось, несколько раз все равно срывался в неконтролируемое вращение. Не азарт, а желание достичь цели, не опозорившись перед детьми, привело его к победе. Опередил он на финише своих соперников на считанные секунды, но страшно был этим доволен, хоть вылез из шара мокрый от приложенных усилий.
- Это было интересно, - весело сказал он Элис, все еще пребывая в возбуждении. – И никаких особо неприятных ощущений я не испытал. Ну, кроме стойкого нежелания проиграть.
Так как переодеться Минцу было уже не во что, придется ему высыхать и ходить, как есть.

Как ни забавно выглядело поздравление Сандей, Эврам принял его с благодарностью и удовольствием. В палатке с призами долго думал, что же взять из тех безделушек, которые ему были не нужны. Со смехом поспорил об их сомнительных достоинствах с Энтони и Элис, а потом его взгляд упал на маленькие латунные колокольчики, украшающие палатку, которые мелодично позванивали, когда внее входили люди или залетал порыв ветерка. Это были не призы, а элементы "дизайна", так сказать, но Минц твердо указал ни них, попросив у служителя парка один. Тот спорить не стал, ему было выгодно, чтобы призы оставались на месте. Он снял один блестящий  колокольчик и отдал Эвраму.
- Вот это будет подходящим подарком для моей дочери, - улыбнулся Эврам. - И его можно простерилизовать.
Затем компания еще прогулялась до выхода из парка, Элис дала Эвраму последние инструкции. Минц улыбнулся и кивнул на ее фразу "Я думаю, Марс будет несказанно тебе рад".
- Думаю, мы с ним быстро подружимся, - сказал он уже почти серьезно.
Несмотря на шуточки, Сандей снова вселила в него надежду. Обменявшись рукопожатиями с Прайсом и Сандей, поблагодарив их за компанию и науку, Минц отправился на стоянку к своей машине. Путь домой прошел без приключений, слава Богу. Но Эврам чувствовал себя нормально, хотя и уставшим. Дома он продезинфицировал колокольчик и повесил его в кучу игрушек над кроваткой маленькой Эстер.
- Когда папа вернется, он расскажет тебе много сказок про далекий красный Марс, - сказал он малышке, которая тут же потянулась к блестящей новой вещице, наполнив детскую мелодичным негромким звоном.
Минц сам удивился, насколько теперь был сейчас уверен в том, что обязательно сдаст тесты, и Марс у него в кармане.
- А ты пока думай, что тебе привезти с Марса, - с улыбкой сказал он жене.
- Себя, - ответила она ему, рассмеявшись.

Следующие две недели прошли в упорных тренировках и тестах. Каждый вечер и один день в выходные Эврам проводил в спортзале Прайса, став с ним уже добрыми приятелями. Пару раз и Рейчел с ним приезжала - ее тянуло все время на скалодром. Чем ближе становилась дата экзаменов, тем лучше Минцу удавалось держать себя и свой желудок в руках во время занятий. Ему стали лучше даваться все тесты на тренировку вестибулярного аппарата, он стал лучше владеть своим телом на общей физической подготовке. И вообще отмечал, что все идет очень неплохо. И совсем праздником стал тест на центрифуге, после которого Минц впервые не побежал блевать. Все равно тошнило, но не так, как прежде, и Эврам быстро сладил с собой. Звонками Сандей он не дергал все это время, работая над собой самостоятельно.

Затем начались экзамены - трудная пора, с до предела набитым графиком. Минц стал нервным, и куда-то улетучилась его уверенность в том, что он обязательно попадет в отряд астронавтов. Какие бы ни были у него результаты, опытные пилоты показывали результаты лучше. Зато среди гражданских Минц был среди первых. Он надеялся, что центрифугу в графике поставят в первые дни, но ее почему-то перенесли на последний день экзаменов. Эврам все сдал с хорошими итогами, пройдя отлично и гироскоп, и вращающееся кресло. Среди кандидатов-врачей он занял первое место, но его конкуренты, что называется, дышали в затылок, отставая совсем чуть-чуть. Минц чертовски устал морально от этой соревновательной гонки, и ежедневного ожидания обновления рейтинга в списке кандидатов. Накануне последнего дня даже спать нормальной не мог, поэтому приехал в Центр Джонсона разбитым и в дурном настроении. Пока ожидал своей очереди "прокатиться" на центрифуге, решил отправиться в спортзал, зная, что его группу вызовут минут за 20 до начала испытания через громкое оповещение. Заставил себя от души покачать мышцы на турнике, но упражнения на вращение не стал делать. Сейчас он просто старался через физическую усталость прогнать страх перед последним тестом.
И вот прозвучало объявление о том, что его группа приглашается на тест. Вздохнув, Минц отправился на свою финальную "Голгофу".
В небольшом холле возле зала с центрифугой собрались еще шестеро кандидатов. Все они метили в будущую строительную команду, конкуренты-врачи проходили тесты в других группах. Переговаривались с нервными улыбками, пока их по одному вызывали на испытание. Вот настала и очередь Эврама. Он прошел в зону, и только там ему сообщили, что на заключительном тесте перегрузку дважды кратковременно повысят до 12g. До этого на занятиях давали не больше семи. Минцу предложили самому отказаться от испытания, если он не уверен в своих силах, но Эврам был настроен пройти все до конца, хотя конкретно помрачнел. С тяжелым сердцем он занял свое место в камере центрифуги, осмотрев ее стены, которые видел, возможно, в последний раз перед тем, как вылететь пробкой из отряда астронавтов.
И тут его такая злость и обида взяли, что словами не передать. Столько времени просрать ради возможности слетать в дорогущей консервной банке на ближайшую мертвую планету... Стоило оно того? За это время Минц мог бы не одну научную статейку в журналы тиснуть, заниматься своей любимой работой, а он тут мышцы качает и на "карусельках" крутится. И сразу вспомнилась поездка в парк с Сандей и Прайсом, и состязание с подростками на аттракционе с гироскопами. И стало смешно. Скорее, это было нервное, но Минц еле удержался, чтобы не рассмеяться. Но его сейчас видела экзаменационная комиссия через камеры, установленные внутри кабины центрифуги. Но улыбку, которую Минц пытался изо всех сил подавить, они все же увидели. Эврам представил, что состязается сейчас с пацанами за латунный колокольчик, воспроизвел в своей голове тот процесс в деталях, какие только смог вспомнить. Но и сосредоточился на технике дыхания. И как-то возможный проигрыш гонки за Марс, а также сегодняшний недосып и страх перестали его мучить. Семь "же" он выдержал достойно, на двенадцати было очень туго, однако существенно укрепленные мышцы и желудок не дали опозориться и уделать окружающее пространство своими извержениями. "Утекала" на затылок морда, сознание мутилось, затошнило, но не вырвало. Однако второй фазы на 12g Минц не выдержал, случился кратковременный обморок - секунды на три, но все же...
Вышел Эврам из кабины на дрожащих ногах, но не зеленый, а красный и мокрый. Что бы ни решила теперь комиссия, он все прошел - от начала и до конца. Полезно даже для общего развития. Но, наверно, на второй заход в кандидаты Эврам не скоро согласится. Хватило. Но все равно он испытывал сейчас огромное облегчение оттого, что все закончилось. Покинул зону с центрифугой и вышел в холл, сразу плюхнувшись в кресло, приходя в себя. Глянул в большое окно, за которым тянулись зеленые газоны и здания Центра Джонсона. Видимо, он обречен смотреть только на земные пейзажи, раз не смог остаться в сознании во время финального теста. Но Минц нашел, вид из окна его вполне устраивает. И теперь он хотя бы сможет отдохнуть и побыть с семьей. В холле собирались кандидаты и ждали, когда на большом табло под потолком появятся результаты последнего теста. О принятии в отряд астронавтов сообщат только завтра, но по предварительным итогам тоже можно будет сделать выводы о том, кто полетит.

Эврам вскинул голову, когда перед ним появился стакан с соком, а напротив - Элис Сандей.
- Привет, - постарался улыбнуться ей Минц, но вышло кисло. - Рад тебя видеть. Спасибо за сок. Наверно, это именно то, что мне сейчас надо. Хотя и от коньяка я бы не отказался. Сегодня точно напьюсь... Чувствую в этом острую потребность.
Он вздохнул, отпил из стакана и бросил взгляд на табло, под которым гомонила многочисленная красно-оранжевая компания кандидатов. Списки пока не появились, и Эврам снова перевел взгляд на Сандей.
- Спасибо за поддержку. Мне бы твою уверенность... Я не идеально выдержал последний тест. Центрифугу как явление, я теперь, наверное, всю жизнь ненавидеть буду... В общем, я в обморок откинулся на 12-ти "же". На мгновение, но было. Знаю, что такое бывает и с профессиональными пилотами, но... наверно, не с астронавтами, которых отбирают для полета на Марс. В любом случае, благодаря тебе, я справился со своей проблемой, что, безусловно, здорово.
Ему почему-то захотелось спросить, понравился ли Элис его подарок - платиновый брелок в виде звезды. Ведь они не виделись с того дня в парке, и у него не было возможности узнать это. Но Минц счел не тактичным напоминать о подарке - как будто на благодарности напрашивался.
- Я сегодня выставляюсь. Пока не знаю, где мне отметить завершение своей космической эпопеи, но, думаю, бар найти - не проблема. Знаю, что сегодня в баре астронавтов в Центре Джонсона в другом здании уже приглашаются на вечеринку все кандидаты и астронавты марсианской миссии. Я пока не знаю, готов ли я буду морально пойти туда если не окажусь в списках экспедиции. Но Рейчел уже готова вечером отметить со мной событие, и терпеть меня пьяного в хлам. Вы с Энтони не захотите присоединиться к нам?
Тут на табло начали появляться фамилии - сперва летного экипажа, потом команды строителей, и в конце - научного состава. Холл наполнился вскриками радости и стонами разочарования кандидатов. Минц, затаив дыхание, смотрел на табло, ожидая появления последней группы фамилий. И увидел себя в составе экспедиции. Чувство победы и радости, которое его охватило, трудно описать словами. Он шумно вздохнул, взмахнув руками, и едва не перевернув стакан с остатками сока. И сияющими глазами посмотрел на Элис.
- Я астронавт... Я, мать его, настоящий астронавт!
Повинуясь невольному порыву, он подскочил, вздернул из кресла Сандей и крепко обнял.
- Спасибо тебе, мой дорогой билет в космос!

Эврам понял, что перегнул палку в выражении своей радости, когда Сандей его отстранила от себя. Но похвалила, хотя и предостерегла от попыток вызвать ее гнев или попасть в немилость. Минц только рассмеялся в ответ на это.
- Я - дисциплинированный человек, - уверил он Элис. - И не стану проблемой. Надеюсь. Думаю, и остальные участники экспедиции, прошедшие столь трудный путь из кандидатов в астронавты, а потом еще долгую подготовку к самому полету, тоже вряд ли доставят кому-то хлопот. Отбор был жесткий. Спасибо за поздравления! Насчет вечера, я теперь вынужден буду пойти на общую вечеринку. Но идея с пикником мне нравится. Впереди уикенд, и можно было бы отправиться на пленэр, например, послезавтра. Завтра я вряд ли буду в состоянии после сегодняшней вечеринки.
Он наклонился к Элис и добавил тише.
- А насчет бесчинств, я уверяю, что никому не скажу, - и заговорщицки улыбнулся.