Ровер

- Спасибо, - кивнул Лебедев, распечатывая предложенную воду и пробуя ее на вкус. Выяснилось, что марсианская вода американцев практически не отличалась по вкусу от питьевой воды, производимой на русской станции. Одновременно с этим он разложил на коленях специальный планшет и принялся левой рукой быстро вносить записи о препаратах, их дозировке и времени получения их пациентами.
-  Я думаю, что на Земле еще есть кому верить в Бога, - наконец ответил майор на вопрос американца. Он сделал это специально именно в тот момент, когда собеседник уже устроился напротив, и они могли обмениваться не только словами, но и взглядами.
-  Вот только самого Бога там больше нет.  Понаблюдал за  историей своих любимых детей – за этой вечной гонкой между образованием и катастрофой… Плюнул и ушел к чертовой матери. Оставил нам всем одну ненависть. Заразительную, как чума. Поэтому двенадцать часов назад я был против помощи американцам.  Но по дороге сюда… многое обдумал и многое переоценил.  Тут, на Марсе, просто нельзя действовать так же, как на Земле. Я не могу сказать почему это так. И как нужно действовать – тоже не могу сказать. Но иначе…
Он отпил еще глоток воды и собирался что-то добавить к своим словам, но в этот момент в салоне ровера появился Нель. Кивнув ему, майор поднялся и снова надел на себя шлем, не герметизируя его.
- Чингиз, Лебедев на связи, - сказал он по-русски, - здесь у нас четверо американцев. Трое пострадавших, один в порядке. По пострадавшим: двое очень тяжелых с закрытой черепно-мозговой, состояние стабильно тяжелое, кома. Третий - легкое огнестрельное ранение, состояние удовлетворительное. Специальных медикаментов впритык и может не хватить. В общем, если мы действительно всерьез намерены спасти двух первых, то я бы настаивал на немедленном возвращении одного ровера с больными на базу. Я должен остаться здесь на случай, если что-нибудь еще.. -  тут он посмотрел на замявшегося Неля сильно и холодно,  - с американцами можно отправить кого-нибудь опытного. Тем более, что четвертый выживший у них - неплохой медик, и вполне справится.

Отредактировано Александр Лебедев (2014-12-11 02:01:19)

ровер

Честеру редко снились сны. Но если он по пробуждению будет помнить этот сон, то уже никогда его не забудет.

Перед Честером, стоящим на склоне раскрывался океан. Под утесом бились волны о камни, сглаживая их острые углы, чуть поодаль от берега виднелась небольшой парусник. В небе орали чайки, среди оранжевых пушистых облаков дже виднелась радуга. Честер не наблюдал её с детства. Соленый теплый ветер приятно "гладил" кожу, дарил свежесть.
- А ну отойди, малец! - гаркнул кто-то сзади. Семнадцатилетний Честер тут же отскочил в сторону, так на него гаркал только один человек. Как раз будучи семнадцатилетним млальчишкой, отправлявшимся с братом в Рио-де-Жанейро к одному профессору Честер познакомился с двумя отмороженными братьями. Один из них Чейзу в отцы годился, вот именно он так и гаркал.
Во сне же Честер не ожидал увидеть этого мужика. Да ещё ладно просто его увидеть, но... Опустив взгляд Дэлсон не смог сдержать смешок. Прыснул. А потом и вовсе залился смехом, хватаясь за живот.
Внешность этого мужика, имя которого во сне никак не всплывало, Дэлсон никак не мог представить будучи даже в пьяном состоянии: на ногах такие ярко-синие в желтую звездочку сапоги, какие-то бархатные штаны, шелковая рубашка, развевающаяся за спиной, а на груди от ветра плотно прилегающая к телу, на голове остроконечная шляпа... И верхом на пони. Ко лбу которого был на резинке надет бумажный рог. И пони почему-то светло-голубой. Со словами "была не была" мжик пнул пони в бока и просто поскакал по воздухе к радуге. А Честер все не унимался и смеялся.

Губы Дэлсона расползлись в улыбке.

Отредактировано Честер Ч. Дэлсон (2014-12-11 09:56:18)

Ровер

- Я считаю это правильное решение, - сказал Лебедев. - если все будут согласны, то мы вас обязательно дождемся, чтобы проститься с Иваном всем вместе. Только возвращайтесь быстрей и будьте там осторожны.
Майор замолчал всего на секунду, почему-то мысленно забежав вперед и вопреки желанию испытал не свойственную ему эмоцию: колючее тоскливое отчаяние и безысходность, которую вскоре испытают все те, кто будут присутствовать на первых марсианских похоронах. Чингиз был абсолютно прав -  не нужно было видеть это тем, кто остался там. Дома...Один из раненых в этот момент улыбался чему-то во сне, и Александр почему-то решил, что он сейчас видит свой дом на Земле.
- Чингиз, у нас в ровере еще тело американки, - сообщил он. -  Она умерла по пути сюда. Они просят похоронить ее. Думаю, если их хоронить здесь - то.. вместе. Как считаешь?

Отредактировано Александр Лебедев (2014-12-12 01:06:37)

Ровер

Минц выслушал Александра молча, и понял их так, что у русских есть связь с Землей. Честер и начальник базы утверждали, что никаких входящих сигналов русская база не принимает. Значит, они получали сообщения с родины каким-то иным способом. Таким, который невозможно засечь. И получалось... что русские выиграли войну на Земле... Уже выиграли... Потому что NASA молчит... Откровенность Александра, вроде бы подкупала, но внутри Эврама все заледенело от мрачных мыслей. Он уставился в пол и переваривал услышанное. Невольно перевел взгляд на колени Александра и увидел, что они выпачканы в крови.
Тут активировался шлюз, и в ровер вошел третий русский. Он начал приветствтовать всех на разных языках, отчего выглядел странно и нелепо. Да и выглядел, сняв шлем, растрепанным и потерянным. Что-то сказал по-русски, потом перешел на английский, заявив, что ему нужен программист. Минц отрицательно покачал головой в ответ, когда этот тип посмотрел на него. Если Айрин захочет помочь, это ее дело, останавливать девушку Эврам не собирался. Но и она не отозвалась, снова забравшись в кресло в кабине. Минц ее сейчас не видел со своего места. Пришедший снова заговорил по-русски, после чего все чужаки надели шлемы. Минц видел сквозь стекло, как шевелились губы Александра. Очевидно, что он с кем-то был на связи. А в салоне воцарилась напряженная тишина, которую пару раз нарушило только шуршание скафандров русских при незначительных движениях.
Минц опустил глаза на мокрые грязные следы на полу ровера. И ему показалось, что это следы самой Смерти. Старуха с косой по полной оторвалась сегодня на станции Соединенных Штатов, но не торопилась уходить. Она незримо скользила между людьми в тесном пространстве ровера, и Эвраму казалось, что он улавливает шорохи от ее движения. Врач покосился на Элли с Честером, и похолодел. Чейз улыбался в сне. И не обычной своей хитроватой ухмылочкой, а как-то светло, и как будто с облегчением... Эта улыбка среди тишины, тяжелой усталости, тупой душевной боли и непонимания была такой неуместной, что Эврам испугался. Испугался того, что Делсон умирает. Врач резко повернулся к нему, вскинувшись, проверил показания тонометра, скорость введения препарата из капельницы, коснулся пальцами лба Чейза. Достал уже фонарик, чтобы проверить реакцию зрачков, но тут понял, что ухудшения нет. Давление было низким, но не критично, и не ниже, чем было до этого. Испарина на лбу есть, но температура не повышена. Честер просто спал и улыбался во сне...
Минц расслабился, успокаивая свое испуганно забившееся сердце, выдохнул и сел снова рядом с ним на пол, потер задрожавшими руками лицо. И тут его прорвало изнутри... Эта вспышка тревоги причинила ему сильную боль, спровоцировав и вспышку эмоций. Хотя казалось, что у него уже не осталось никаких эмоций, все давно иссякли. А теперь резко защипали глаза и защекотало в носу. Минц почувствовал, что сейчас просто позорно разревется, из него рвались наружу слезы, быстро набежав на глаза. Он держал их внутри, как только мог. И постарался спрятать лицо, подтянув к себе колени и уткнувшись лицом в сложенные на них руки. Эврам боялся устроить истерику на глазах русских, а был сейчас очень близок к этому. "Спи, чувак, и улыбайся. Пусть тебе будет хорошо хотя бы в твоем сне... Хотя бы ненадолго", - подумал Минц, еле дыша из-за болезненного кома в горле. Ему пришлось прокатиться лицом по рукаву, чтобы утереть незаметно слезы. Хорошо, что русские там о чем-то разговаривают и не видят, как он тут сопли распустил. На помощь пришла дыхательная техника, на которой Эврам старался сосредоточиться. Через несколько секунд мучительное ощущение в груди и ком в горле начали исчезать, давая возможность дышать свободней. Слезы еще норовили снова заполнить глаза, но уже меньше. Минц шмыгнул носом и снова макнулся лицом в плотный рукав костюма. Все, вроде загнал все назад... Кажется... Задушил свою слабость, и хорошо бы, чтоб надолго... Чтоб больше никогда не позволять себе слабостей...

Ровер.

Сергей выслушал Чингиза, и согласился с ним, но счел нужным внести коррективы.
- Нет. Две могилы.
Тем временем Пака, как обычно врезавшись в стену, отправился наружу, видимо собирать оборудование. Прежде чем последовать за ним, Сергей обратился к Лебедеву.
- Александр Дмитриевич. Останьтесь в ровере. Поговорите с врачом насчет атланта. И приглядите за ним.
Сказав это, Сергей направился на выход. Прежде чем выйти, он бросил еще один цепкий взгляд на внутреннее пространство ровера и людей в нем. Американец сидел уткнувшись лицом в рукав, Айрин сжалась в кресле. Видимо стресс их таки доконал, что неудивительно. Лебедев выглядел спокойным и собранным. Кивнув ему, Сергей выбрался наружу.

Техническая площадка.

Оказавшись снаружи, Сергей осмотрелся и, заметив в стороне фигуру в скафандре, направился к Паке. По пути он вновь связался с Чингизом.
- Второй американский ровер поврежден. Нужно его перецепить к "Востоку". Раненых, на их ровере отправить вперед. Их ровер быстрее.
Высказав свои рац.пердложения, Сергей ушел в фон, с частоты Чингиза. Подойдя к оборудованию, он обратился к ареографу.
- Командуйте, Пака.

Отредактировано Сергей Зайцев (2014-12-12 14:14:14)

Ровер

Закончив разговор с Чингизом, майор снова опустился на пол возле раненых. Теперь с его места Лебедеву было отлично видно и всех американцев, и собиравшегося на выход Неля, и Зайцева.  В это время Сергей высказывал свое мнение, которое становилось последним и одновременно решающим. Потом встал и покинул ровер вслед за Нелем, оставив майора наедине с американцами. 
Перемещение двух крупных фигур внутри тесного американского ровера и разговоры каким-то образом смешали  тягостную тишину внутри ровера, внесли в происходившее внутри суету обыденности.
Но с уходом русских тишина повисла вновь: в разы более тоскливая, отчаянная и мутная.
Краем глаза Лебедев наблюдал за Минцем, который в эти минуты старательно скрывал слезы, но в этом деле не преуспел: проницательный взгляд майора заметил и покрасневшие глаза, и всхлипывающее неровное дыхание, и отекшее лицо врача. Прислушиваясь к непонятной суете, шуршанию и плохо скрытому мату в эфире, Лебедев пытался понять – что это такое происходит на технической площадке с Нелем, собиравшим там свое оборудование. Но туда уже отправился Сергей, и Лебедев, не сомневавшийся в его компетентности, приглушил эфир. Но слова, которые он хотел адресовать американцу – вдруг застыли на губах…  Собственные мысли о том, что на Марсе все должно быть иначе – вдруг показались Лебедеву кошмарным лицемерием и ложью. Он вспомнил сны: российские города под слоем пепла, обломки в пыли и гари. Обгоревшие спичечные коробки сложившихся девятиэтажек, обнаживших пестрые внутренности  квартир, счастливая или не очень жизнь из которых была выметена теплым майским вечером … Крошечные дачные домишки, в окнах которых едва светится тусклый желтый свет, сразу же занятые самыми вооруженными, наглыми и зубастыми… А рядом с завешенным окнами – убитая холодом трава, на которую оседает черный снег атомной зимы. Одичавшие, обезумевшие люди, которые пытаются поддерживать жизнь в условиях новой цивилизации по другим, инстинктивным законам. О которых не имели представления теоретики от Лютера до Гоббса и Локка…
Не подозревая о  том, что сейчас происходит с Нелем, Лебедев параллельно с ареографом испытал почти такой же эмоциональный всплеск, но обращенный не на себя и не на предметы, а на американцев. Он внезапно побледнел, но ничего не сказал и тем более не сделал. Но поймал себя на мысли, что получает удовольствие от боли, страха и отчаяния, которые эмоциональной волной излучали сейчас двое выживших и находившихся в сознании американских астронавта.
И вдруг война ушла на второй план..Это сладковатое, густое и тягучее, как запах шоколада, чувство шло из детства. Понимание, что противник почти сломлен, но от этого еще более опасен, и его нельзя оставлять раненым. Наоборот, сейчас нужно доломать, добить, окончательно раздавить теряющего силы, ненавистного противника. Чтобы искупаться  в обжигающем, пьянящем осознании полной и окончательной, а не гипотетической, шальной победы…
Тут Лебедев почувствовал, что ему нужно брать себя в руки не меньше, чем плачущему американцу. Вспомнить, что он уже давно не двенадцатилетний ребенок... Он отпил еще глоток  воды, вытянул ноги, и разложил на коленях твердый планшет. Прошло еще несколько пустых  минут, в течение которых майор, перевернув лист бумаги, где протоколировал этапы медицинской помощи американцам, крупными штрихами, очень качественно и  талантливо набрасывал фантастический космический корабль, угрожающе нависший над марсианской горой Олимп. Лара давно просила нарисовать что-то для нее: с тех пор, как он на первой же вечеринке, еще на Земле, изобразил для нее запомнившийся ему фрагмент Старо-Невского проспекта с его изящными фонарями… Так он постепенно успокаивался, приводя мысли в порядок и каждую минуту ожидая почувствовать дрожь тела Марса под колесами ровера. Никакой другой возможности быстро сделать тут могилу, кроме как заложить пиропатроны из «Востока» – он не видел. Тем временем проснулся и забормотал что-то один из пациентов. Но говорил  едва слышно и неразборчиво. Майор медленно выдохнул, проверяя свое собственное психологическое состояние, и наконец опустил новорожденный рисунок вниз, на вытянутые вдоль пола ноги.
– Док, я сообщил о ситуации с ранеными и лекарствами, – сказал он прежним тоном, словно не было молчания длиной в несколько минут и погружения всех в свои собственные ощущения. –  Мы сейчас быстро сворачиваем лагерь и отправляемся на базу. Только похороним всех погибших. Полагаю, дорога займет больше восьми часов. Если Вы хотите сразу по прибытию ассистировать при операции – Вам стоит поспать по пути. Там, – кивнул он на укладку, – есть снотворные. И водка…

Отредактировано Александр Лебедев (2014-12-13 01:58:46)

Ровер

- Не хочу я спать. И здоровье мне не грозит, - снова повторил Честер, скорчив кислую мину, - как-то нелепо это. Столько всего произошло, а я сплю. Сны вижу. Про океан.
Больше он не пытался двигаться, бестолку было путаться рассмотреть русского врача и общуюд остановку в ровере. Да и какой в этом толк? Все равно, чтобы ни случилось, Чейз ничего бы не смог сделать.
- Угу.
Если Дэлсону и станет больно, то сказать об этом он не успеет, это сразу будет видно, но уже пообещал. Пока он лежал в тишине, то о многом успел подумать.  О сне, о том, сколько времени он не общался с тем мужиком, о брате, даже о работе.
Мысли ползали как змеи, выбравшиеся из своего аквариума. Расползающиеся в поиске спасения. А все эта тишина. Давящая, высасывающая все соки. Чейз задумался о том, какого сейчас Минцу. Фактически, он один на ногах, сравнительно цел или невредим.
Разговор с русским Дэлсон засек только на моменте вопроса о способностях русского к рисованию.
- эй, я тоже хочу глянуть, - как дитя попросил парень, слегка запрокидывая голову.
Минц точно устал, раз дважды повторил Чейзу про обезболивающие.
- Слух, а сколько мне так лежать? Спина затекла немного, мож это, ну его? – ошейник мешал повернуть голову в сторону Минца, а про то, чтоб посмотреть на русского речи и вовсе не шло. Он сидел черти где. Зевнув, Чейтер продолжил корчить из себя разговорчивого клоуна. Обычно хмурый, недовольный, матерящийся младший Дэлсон сейчас был тем мальчишкой, до своей болезни. Кому-то грустно или плохо, а он едва ли не выворачивается наизнанку, чтобы только уменьшить печаль или горе. Эврам хороший человек, не потому, что он врач и никто на базе не узнал из его уст про болезнь Честера. Просто он был хорошим человеком.
- Мож к черту все эти осторожности, аа? Я просто сяду, без ошейника и прочего. Все равно конец один, - хохотнув, он глянул на макушку Эврама, - ээм, граажданин русский, а вас как звать-то? Я б не против потрещафть штоль, - язык заплетался недолго, почти сразу Честер снова уснул. Хоть и не хотел.

Отредактировано Честер Ч. Дэлсон (2014-12-13 08:27:21)

Ровер

Несмотря на усталость и все произошедшее Эврам грустно улыбнулся в ответ на болтовню Чейза. Его голос как будто возвращал врачу надежду на то, что все, кто остался на этом свете после "марсианского апокалипсиса", выживут. Хотя на тот срок, который отпустит им сам Марс со своими космическими излучениями, низкой гравитацией и прочими проблемами, усложняющими бытие тут человека. Смертельно больной и переломанный парень сейчас давал Минцу такие уроки оптимизма, которое он сам вряд ли кому-то демонстрировал, если б оказался на месте Делсона. Правда оптимизм этот был с изрядной долей черного юмора, но в нынешней ситуации и такой хорош.
- Сны про океан - это здорово, - сказал врач. - Я бы тоже посмотрел таких парочку.
Услышав о затекшей спине, Эврам собрался, было, открыть спальник Честера и попробовать ему сделать массаж. Но просьба помочь сесть встревожила. При сворачивании легких больные обычно инстинктивно стремились к получидячему положению, чтобы легче было дышать. Честер мог не сказать Минцу об ухудшении, а боли сейчас купировались мощными анестетиками. Если дело именно в легких, то надо и вправду помочь Чейзу принять более удобное для него положение. Хотя бы временно. И даже несмотря на возможные переломы ребер. И только Эврам осмотрелся вокруг в поисках того, что можно подложить Делсону под спину, как тот снова вырубился, уснув. Психомоторное возбуждение у раненого возникало сейчас всплесками, но душилось седитативными препаратами. И Минц не стал пока тревожить Чейза, которому сон был нужен. Но теперь Эврам внимательно присматривался к спящему парню, чтобы вовремя заметить цианоз, если тот появится. Как же нужен сейчас хотя бы какой-то простейший биосканер, который показал бы состояние легких. Да и всего остального. Минц снова сел на пол, но уже спиной к другой стенке, чтобы видеть Чейза постоянно. А к русскому сейчас он сидел в профиль.

Ровер

Все эти пять-десять минут, в течение которых Минц перемещался по роверу и разговаривал  с пациентом, время от времени приходившим в сознание, Лебедев промолчал. Сидя у стены, он то пил мелкими глотками воду, то дополнял свой рисунок мелкими деталями, чуть приподнимая его на колене правой ноги, то делал на обороте этого листа пометки о состоянии раненых. Но мысли его были далеко. Он вспомнил, когда последний раз он общался с американцами. Это было чуть больше пяти лет назад: на крупной международной конференции в Штатах. В то время карьера его приближалась к пику, а высокая наука еще могла себе позволить сохранение устоявшейся традиции - игнорировать политические и экономические охлаждения отношений между странами..
Тогда Лебедев еще мог не только выезжать за границу, но и публиковать результаты отдельных исследований в международных журналах, а также принимать приглашения от таких же, как он: светских, авторитетных и уважаемых, в золотых очках на тонких еврейских носах... Впрочем, Лебедев довольно быстро потерял к этому общению первоначальный жадный интерес. В кулуарных беседах, под крепкий и невыносимо вонючий их виски, как только разговор уходил от любопытно-профессионального,  Лебедев всегда начинал чувствовать странную досаду и тоску. Прекрасно зная, что все эти респектабельные и стильно простые люди, которые носили дорогие швейцарские часы и высокие научные звания, легко могли противопоставить его фантастической научной интуиции мощный теоретический багаж, полученный в лучших европейских университетах, Лебедев чувствовал себя случайно затесавшимся среди них студентом пятого курса какого-нибудь замкадного ВУЗа… Ощущая себя чужаком среди них, он так и не смог до конца сформулировать мысль, которую чувствовал интуицией: он находится на вершине мастерства, в пространстве абсолютного владения профессией, где располагается крошечная зона независимости. Пусть своим, неправильным и нетрадиционным путем - но он уже достиг этой вершины, после которой не к чему стремиться...
Прощаясь с коллегами, Александр автоматически записывал новые имена, новые контакты и новые предложения… Но уже по пути, в непривычно огромном и медленном желтом такси, старые, придавленные, недодуманные и неосознанные до конца страхи начинали развиваться и оформляться – пока он не давил их очередной порцией алкоголя уже в одиночестве: в идеально-подсвеченном и искусственном светло-бежевом уюте Нью-йоркского «Интерконтиненталя»…
Марсианские американцы вдруг оказались какими-то другими. Абсолютно другими. Наивными, словно обработанными какой-то мощной идеологией.
- Доктор Минц, - спросил он вдруг, некоторое время поизучав американца своим проницательным взглядом, словно увидел его в первый раз,  – скажите – Вам доводилось общались до этого с русскими? Я спрашиваю об этом, потому что хочу понять – почему Вы стреляли в наших людей. Чего ждете от …. – тут он помедлил, старательно подбирая слова, - от контакта с нами – я имею в виду - помимо помощи пострадавшим? Каким сейчас представляется будущее марсианской миссии Штатов? на фоне последних событий тут...и на Земле.

Отредактировано Александр Лебедев (2014-12-17 01:21:43)

Техническая площадка.

Нель как раз примеривался, накинуть на плечо лямку одного из чехлов. Зайцев согласился помочь перенести всё оборудование в марсоход. Подошёл Сунуров, узнать ситуацию.
- У нас тут полное взаимопонимание и выручка. Всё оборудование упаковано, сейчас отнесём его в марсоход. Можно часть груза переместить в тот - сам решай. Путь домой то не близкий. Проблем нет, сейчас всё перенесём и я могу сам тебе помочь. А перетащить? Вот этот самый тяжёлый чумодан - ловчее его вдвоём с двух сторон нести. Вот - берись там, а я с этой стороны подхвачу. - Пака взял поклажу, дождался когда Чингиз взялся за ручку с другой стороны и двинулся в сторону марсохода. Тут же продолжил:
- А Лебедев ага, тама, у ровере. Тихо там, скучно, смерть витает в воздухе.

Отредактировано Пака Нель (2014-12-22 13:07:05)

Техническая площадка

- Смерть тут везде витает, - буркнул Сунгуров в ответ Паке, помогая ему донести объемный кофр с аппаратурой, - Перегружать ничего не будем, в первом "Востоке" людей разместим, а то во втором тесно - сесть нормально негде. Погрузимся, похороним мертвых и сразу стартуем.
Затем Чингиз позвал Зайцева:
- Серега, что с американцами? Договорился? Истерик нам не устроят по дороге домой? Что там вобще было возле АЭС? И что с их роверами? Не смотрел? До базы доедут? Надо бы их зарядку проверить.

ровер

Лебедев слушал американца, не перебивая. Где-то в глубине души он отдавал себе отчет в том, что ловит сейчас нечеловеческий, неизвестный ему прежде кайф от униженного положения противника. И получается удовольствие не только от беспомощной агрессии, но и от жадной надежды, которая плескалась на дне его усталых глаз. А на поверхности читалось отчаяние, которое он сейчас прятал за шелухой стандартных слов…И даже в голосе, которым он время от времени пытался управлять, звучала яростная,  нескрываемая ненависть к русским. К тем, кто спас его жизнь, и жизни еще троих, так дорого заплатив за это...
Неведомая прежде душевная тьма опустилась на Лебедева в этот момент: и, хотя майор отчетливо разбирал английскую речь, запоминал и ясно осознавал все сказанное Минцем, все звучавшее было лишь дополнением к усталому гулу в голове. Его даже не удивило отсутствие у американцев связи с Землей – чего-то подобного следовало ожидать…
Но слова, сказанные американцем о своей семье, вдруг отозвались такой острой болью в душе, которая вымела это нездоровое, незаслуженное, детское удовольствие  ощущение сиюминутной сомнительной победы. Не осознавая этого - он уравнял их одним этим упоминанием.
- Док, я не могу ответить Вам на этот вопрос: насчет Калифорнии. Информацией, которую вы просите – я не владею. Мне самому  больше всего хочется узнать о ситуации в Москве – у меня там шестнадцатилетняя дочь осталась. Одна.. И мы также уже давно не знаем, что там происходит. Но сейчас я еще хочу понять – что творится в мозгах у американцев.  Я имею в виду тех, с кем можно вести диалог, - Лебедев кивнул в сторону водительской кабины, слегка усмехнувшись.  –  Понять, как вы мыслите… Ну невозможно же! В Штатах почти сорок лет одна мартышка сменяла другую на президентском посту. И каждая из этих мартышек, повинуясь инстинкту джунглей и прочим сопоставимым законам, играла в мировую политику. Играла котировочными курсами и ценами на нефть, как банановыми шкурками…. А потом подлая Россия в один праздничный день вдруг взяла и нанесла ядерный удар по важнейшим стратегическим целям на Западе. При этом она, конечно, никак не рассчитывала на возможный адекватный ответ.  Все же просто и элементарно в современной войне! Как было в веке так восемнадцатом. Или нет? Она вообще ничего не рассчитывала!? Просто  какой то замшелый майор на Дальнем Востоке с пьяных глаз бросил валенок на пульт..И  вот сейчас, спустя три месяца, великолепная по-прежнему Москва, легко стряхнув радиоактивную пыль с  дизайнерских одежд, да скосив глаза от постоянного вранья по федеральным телеканалам, как и прежде наслаждается всеми благами цивилизации. И шлет нам сюда бесконечные запросы – когда же мы уничтожим врага еще и тут, в миллионах километров от родной планеты, прислав пару инновационных технологий удобрения марсианского грунта, организации радиосвязи в условиях усиления солнечного ветра да сведений о перспективах гибридизации лишайников !? Да мы не знаем ничего!  Кроме очевидного, что понятно вроде бы и так – война на Земле, кто бы ее не начал – привела к взаимному, а не одностороннему уничтожению!  Все. Ничего больше не осталось.. Можно начинать писать историю с самого начала. С простейших социальных коллективов выживания…
Лебедев устало выдохнул и прервался на секунду,  изучая лицо собеседника с недоумением и грустью.
-  Вот так вот, док… - тихо продолжил он, выдохнув,  – подумайте.... вряд ли мы, одержав победу на Земле – приехали бы сейчас к вам на помощь. И вряд ли вообще ждали три месяца…. Я не знаю, зачем мы приехали вообще – если по всем законам психологии войны нам следовало бы уничтожить тех, кто развязал самую страшную войну в истории человечества. Пожалуй, самый главный и единственный секрет в том, что оставшиеся на Марсе люди, являясь врагами, могут оказаться носителями артефактов цивилизации, стертой с лица Земли человеческой глупостью и амбициями. Может, это интуиция…или неостроумная шутка вашего Бога. Но не можем позволить себе уничтожать друг друга еще и здесь. Думаю, мы здесь за этим.

Марсоход.

- Для могилы мы не будем устраивать кратер 5и метровой глубины. Взрыв меньшей силы, который нам и нужен, не повлияют на устойчивость плиты! - однозначно заявил учёный.
Без особых придыханий, Пака подошёл к куску мяса, когда-то давно и неправда, бывшим человеком. Взялся за углы чехла и совместно с Сунгуровым понёс наружу.
- Я снова в марсоход. Нужно проложить маршрут домой. Дом, милый дом! - опуская чехол, вымолвил Нель. Развернувшись, он вошёл в шлюз. Удобно расположившись на кресле, он достал КПК и запросил карту местности со спутника.
"Как же мне надоело всё и все здесь! Какого чёрта я вообще поехал сюда?! Долбаный альтруист-активист. Сидел бы сейчас дома, попивая кофе и в ус бы не дул. Так нет же - трупа сделал, охеренно авторитет поднял, нечего сказать. На базе ещё какой-нибудь суд замыслят устроить - с них станется. А что? Развлечений то больше нет. А тут такую карусель можно раскрутить. Ну вначале, конечно военнопленных помучим, иголки там под ногти, раскалённые пруты - ну обычная рутина. А как надоест, тогда уж и мной займутся. Надеюсь, вначале устроим попойку в честь поминок Ванюхи!" - думал ареограф, сам обалдевая от смелости своих мыслей. Раньше бы и в голову не пришло такого.
Тем временем пришли результаты карты и привычными мазками, Нель проложил безопасный маршрут. О чём поспешил отрапортовать, желая как можно быстрее убраться отсюда:
- Чингиз, у меня готов безопасный путь, по счётчику, он 11 минут дольше того, которым тарахтели сюда. Ну да ничего не поделать: нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Как у вас с зарядами? Не забудьте сами укрыться от взрыва, не хотелось бы добавки в груз 200. - издав неопределённый звук, Нель откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

- Чтобы съехать с плиты, придется шлепать аж до долины Залбатану или равнины Хриса, - ответил Зайцеву Сунгуров. - Тут на тысячи километров вокруг Лунное плато. Монолит, чтоб его. Сейчас, может, уже и потрескавшийся. Ладно, попробую сам управиться. Пака Ийбуевич, крепите оборудование в "Востоке" хорошенько, чтобы в пути ничего не перевернулось и не разбилось. И, если не трудно, уберите там... кровь и остальное.
Чингиз набрал в марсоходе взрывпакетов, пиропатронов и коммутационный блок к ним. И направился к востоку от лагеря, где поверхность уходила под гору. Он хотел поискать место, от которого при взрыве обломки не долетят до марсоходов. Отойдя метров на 50 увидел невысокий холм и решил сделать углубление с его обратной стороны. Сам холм в этом случае примет на себя часть камней и крошки, обезопасив машины за ним. Сунгуров электробуром проделал наклонные шурпы у подножия холма, намереваясь произвести направленный взрыв в сторону каньона. После чего принялся закладывать взрывчатку и пиропатроны.
Первый взрыв только изуродовал поверхность, подняв с нее тучу пыли. Но глубины было еще недостаточно. Базальт - штука крепкая. Однако расчет на то, что холм не допустит разлета камней в направлении марсоходов, оказался верным. Чингиз учел ошибки, сделал поправки и второй взрыв уже оставил приличную яму глубиной метра в полтора. Вполне достаточно. И тут встала проблема: Чингиз не знал, как сделать вторую яму рядом с первой, не разрушив ее стенок. И вообще он подумал, что тратить взрывчатку на отдельную могилу неразумно. Своей волей он решил, что похоронят Ивана и умершую американку вместе. Если Коваль прикажет, то потом разберутся с эксгумацией и перезахоронением.
- Петр, что с "Атлантом"? - спросил он Завьялова, переключив основной канал на него.
- Нормально все, - отозвался тот. - Ручное управление вообще для детей сделано. Но программу на весь маршрут задать пока не сможем, это слишком сложно - тут основательно с кодами придется колдовать. Но мы уже тут мастерим временный электронный "поводок", чтобы просто следовал за вторым "Востоком". Нужно его сделать замыкающим в караване.
- Отлично, - сказал Сунгуров. - Как закончите, установите на любой из "Востоков" отвальный щит из аварийного комплекта, и ждите меня. Поможете умершую у американцев женщину и Ивана доставить к месту захоронения.
Осмотрев плоды своего труда, Чингиз решил, что тут достаточно реголита, камней и пыли для того, чтобы засыпать могилы. Марсоход это быстро сделает. После этого Сунгуров направился обратно в лагерь, чтобы заняться уже телом неизвестной ему американки.