Сверху (с крыши ровера) картина окружающей поверхности выглядела странно: россыпи мелких обломков и вправду были упорядочены - они располагались тремя большими спиралями на территории метров в двадцать, будто их кто-то насыпал сверху именно так. Снизу спирали были не так хорошо видны. И песка не было вообще вокруг - только голый камень и пыль, налипшая к самим обломкам.

Нель что-то снова говорил по-русски, но Эврам, вышедший наружу, даже не слушал его, с тяжелым сердцем осматривая все, что осталось от научной площадки. Что же за проклятье такое обрушилось на астронавтов в одночасье - землетрясение, Конг, живые черные дюны, а теперь еще и научные площадки. Минц ходил, осматриваясь, и у него было полное впечатление, что он попал в какой-то фильм ужасов или страшный сон. Вот конкретно подкосило уничтожение НП-3. Эврам присел на корточки и разгреб перчаткой мусор из обломков под ногами. Увидел на клочке грязного пластика сохранившуюся половину эмблемы NASA и кусок мелкой надписи - спецификация на один из генераторов бурильной установки. Рядом - обрывки проводов. Минц взял один из них в руки и осмотрел - это была пустая изоляция, металлической жилы внутри нет. Николай велел собрать образцы и предложил двигать на НП-2.
И тут такая злость взяла американца, что просто рвануло внутри все.
- Fuck!!! - рявкнул он злобно, сжав обломок с эмблемой в перчатке.
Подскочил в ярости и принялся распинывать ногами вокруг куски мусора, оставшегося от оборудования.
- Fuck! Fuck! Fuck!
Под россыпью обнаружился один из шурфов, пробуренный американской установкой, а сейчас забитый пластиковой крошкой. Сомнений больше никаких не осталось - кто-то или что-то размололо в некоей чудовищной мельнице кучу оборудования NASA, оставив только пластик, и пошло себе дальше. Эврам психанул конкретно, потому что уже предвидел, что увидит команды на НП-2. То же самое! И вся эта поездка, и весь риск, и вообще этот чертов полет на Марс были напрасными, ненужными, идиотскими. А если в Хьюстоне знали обо всей чертовщине, которая водится на Марсе, то там все просто преступники.
- Это бессмысленно! - крикнул Минц, взмахнув руками и еще раз пнув кучку обломков, далеко разлетевшихся от удара. - Все бессмысленно! Мы не сможем этому противостоять! Мы ничего не сможем сделать против такого! Эта сраная планета потому и мертвая, что ее сраные обитатели все тут уничтожают! И мы с нашими возможностями просто тараканы перед ними! Вы понимаете это, вашу мать?!!
Оставалось только добавить сакраментальную фразу "Мы все умрем", и Минц чудом сдержался, хотя ему хотелось ее проорать во все горло. Он все же сунул в набедренный карман найденный обломок с эмблемой и кусок пустой изоляции от кабеля. После чего решительным шагом направился к роверу.
- Здесь больше нечего делать! - бросил он русским. - Едем к подъемнику, он ближе.

Николай покинул ровер последним. Он хотел было залезть на крышу и прикинуть, что можно сделать, чтобы появилась связь с "Салютом". Но что-то подсказывало, наверное, здравый смысл, что в полевых условиях ничего не удастся. Потому Коля решил просто побродить, поглядывая на Паку, Эврама и окружающую их картину. При этом, он снимал видео и тихо его комментировал:
- (англ.) Вот. Мы на НП-3 США... И здесь мы видим... Эм... (рус.) Да, здесь мы видим, извиняюсь, настоящий пи**ец, по-русски говоря. По словам Эврама, здесь всегда был раньше песок - сейчас же осталась разве что пыль. И да, осталась всякая мелочь неметаллическая. На мой взгляд, очевидно, что здесь побывали черные дюны, с которыми мы столкнулись, когда только спустились в долину... Вот, кстати, они. Там вдалеке, в стороне НП-2. - Бубнов направил камеру планшету в соответствующую сторону. - Есть все основания полагать, что НП-2 уже тоже "кушают". И, боюсь, что не только её. Ах, да... на случай, если этот ролик отправить не получиться, и ты, эм... уважаемый зритель, просто нашел этот планшет. Да, связи со станцией у нас нет, потому что мы потеряли антенну.
В камеру попал "Арту", затем изображение стало увеличиваться, фокусируясь на крыше и демонстрируя лишь одну торчащую солнечную батарею.
- (рус.) Колин МакРей из меня не получился, перевернулись, когда начался оползень. Надеюсь, что добравшись до НП-1 мы что-то сможем сделать, хотя бы связь, может, будет. Есть надежда, что там черных дюн не было.
В камеру периодически попадали и Пака, и Эврам. Могло даже создаться ощущение, что Николай прохлаждается, строя из себя "ютубера", пока товарищи заняты серьезными делами.
- (рус.) Заканчиваю запись. Искренне надеюсь, что увидимся. - Коля повернул планшет камерой на себя - Пока-пока. Конец связи.
Улыбаясь, он весело подмигнул камере и остановил запись.
- (англ.) Эврам, что у тебя с настроением? Съели оборудование? Да! Дорогое оно - а то! Мы зато живы. Без нас бы оно никому и не нужно было. Зато смотри, какой эксперимент получился! Можно сказать, научный прорыв в области местной фауны! Видишь, железа нет, а вот пластика - хоть завались! Возможно, НП-3 подсказала нам, как выжить, как быть в безопасности. Да, мы поедем в сторону НП-2, по пути посетим и подъемник. Заодно, я хочу проверить там одну идею. Хочу попробовать закрыть ноги в пластик, типа сапоги сделать. Надо придумать только, как лучше всю конструкцию зафиксировать. Возможно, это даст нам возможность топтать черные дюны, не боясь, что нас начнет затягивать. Как тебе идея? Давай по-больше пластика наберем. О! Можно даже изоляции набрать с толстым проводов - их, возможно, просто натянуть можно будет поверх. И да, тросами привязывать пластик к ногам не стоит - в них сердцевина металлическая есть

Пака не вступал в прения, неотрывно следя за ломом. Тем не менее, он не преминул высказаться, после того, как американец всучил ему мешок.
- Да что за чушь то, ребята? (анг.) Какая мусорозащита на ногах? Вы о чём? Я уверен, что не всё оборудование на НП касалось грунта металлической частью, но вы видите хоть одно уцелевшее. Да эта тварь чувствует повышенное содержание железа на молекулярном уровне, и если мы будем беспечны, оно так или иначе высосет его из наших скафандров. Поэтому давайте не заниматься ерундой.
С ломом ничего не происходило и Пака подошёл и вырвал его из камней.
- (анг.) Незадолго до выезда один старый фильм в видеотеке нашёл - там человек боролся с внеземным враждебным гуманоидом, так как тот видел тепловое излучение тела - человече извазюкался в грязи, закрыв своё излучение грязевой коркой. Вот это да - хороший вариант. Но не здесь и не в данной ситуации. Никакая изоляция не спасла жилы провода - вы сами об этом говорите. Так давайте думать применительно к тому, что мы имеем и какой информацией обладаем. Если это та же сущность, что живёт в чёрных дюнах, то желательно её выманить на поверхность, чтоб знать врага в лицо. Можем использовать что то типа металлического живца, привязав его к роверу. Если оно клюнет, мы можем потихоньку двигаясь, увести его от НП. Надо двигать и держать уши востро, а я потом лучше ноги обмотаю шкурой этого чудища - пусть все на станции от зависти лопнут.
Пака полез в ровер, надеясь, что убедил компаньонов двинуться дальше.

15000-ный пост в игре!

- Он прав, - заметил Эврам, выслушав аргументы Паки о "мусорозащите".
И прекратил сбор пластикового мусора в мешок, слушая идею о металлическом живце. Которую поддержал и Николай. Минц, конечно, знал, что русские сумасшедшие, но чтоб настолько...
- Вы серьезно?! Ловить тварь из черной дюны на живца?! О, Боже мой... Да вы рехнулись...
Но, несмотря на непонимание задвигов "этих странных русских" Эврам в глубине души зауважал их за это бесшабашное бесстрашие. Они на полном серьезе обсуждали охоту, когда сами были первыми кандидатами на роль добычи.
- Ее не ловить надо, а бежать отсюда со всей возможной резвостью, как только объедем территорию, - проворчал он. - Максимум, что мы можем сделать - это собрать информацию обо всех опасностях. А устраивать тут охоту считаю полным безумием.
Приводил-то Минц разумные доводы, но тут же поймал себя на чувстве азарта, которое шевельнулось у него внутри. Все же ему понравилась идея подразнить марсианскую тварь из черной дюны. Опасно, глупо, но вот захотелось. "От русских заразился сумасшествием, что ли?" - подумал он. Увидев, что Бубнов продолжает сбор мусора в мешок, продолжил делать то же самое, хотя уже особого смысла в этом не видел после резонных слов Неля.
- Кстати, Пака верно заметил насчет ровера. Нас дюна затянула, но с ровером было все в порядке, хотя он тяжелее, крупнее, и металла в нем куда больше, чем в наших скафандрах, - сказал он . - Загадка...
Набив два мешка пластиковыми обломками и обрывками изоляции, люди вернулись в машину. Николай взял на себя пилотирование и направил Арту к американскому подъемнику. Путь туда был хоть и извилистый (между скал), но нормальный - американцы давно накатали роверами и роботами приемлемую дорожку, годами курсируя между своими научными площадками. Во время поездки Эврам стоял за креслом Бубнова, подсказывая ему путь, который отлично знал. Черные дюны так и виднелись между скалами на востоке - у границы каньона, но на дороге их не было. Вскоре под колесами Арту появился светлый песок, образовавший небольшие наносы между скалами. Но не представляющий каких-либо сложностей для ровера.
- Пака, можно вопрос? А зачем ты лом в землю втыкал? - спросил Эврам Неля. - Проверял, не станет ли его что-то жрать? Но тут не было черных дюн. Даже песка никакого не было.

>> Подъемник США

Подъемник издали уже показал страшную картину - две изломанные огромные площадки подъемника, циклопические обломки конструкций, крепежных ферм, двигателей и тросов, которые засыпали сверху большие «коробки» силовых установок внизу. В общем, большая гора металлического мусора у подножия, покрытого неровным и неглубоким слоем светлого песка. На  самой скале, насколько хватало глаз, по большей части сохранились рельсы подъемников. Видны были и остатки ровера, свалившегося с высоты 8-9 километров. Именно в нем во время землетрясения поднимались Айрин и Эврам. Минц нервно сглотнул, глядя на разбитую вдребезги машину. Сейчас в этих уродливых обломках, которые даже "лепешкой" нельзя было назвать, могло лежать и его тело...
Справа от подъемника (с востока) правильным полукругом расположилась небольшая узкая черная дюна, как бы огибая участок под лифтом на расстоянии примерно двухсот метров. Поодаль за ней видны еще несколько, тоже небольших и редко расположенных. По ним и между ними гуляли кругами четыре пылевых дьявола средних размеров (высотой до 10 метров), выполняя какие-то фигуры, и оставляя на песчаных поверхностях черные заметные следы в виде дуг, полос или замысловатых петель. Особенно четко эти следы были видны на границах черного и светлого песка.

Примерно такие следы

Пака не ответил, занятый чем-то, копаясь в файлах на планшете. Минц решил, что потом его спросит про лом, когда ареограф будет посвободней. Да и обстановка не такая нервная. Он, как и Николай, с опаской и тревогой посматривал на черные дюны с пылевыми вихрями над ними. Но пока те были на расстоянии, надеялся, что "неприятных сюрпризов" не случится. А вот то, что черные пески плотно "обжили" восточную сторону каньона, наводило на мысли, что ехать ко второй научной площадке уже бессмысленно. Там с высокой вероятностью может ничего уже не быть. Эврам даже не знал, как поступить. Если отказаться о поездки туда и сразу направляться к НП-3, то будет обидно. Можно, конечно, попросить русских со спутника поближе посмотреть, сохранилось ли еще там оборудование, но сделать это можно будет только на станции. Если бы тут был Честер, то можно было бы глянуть и через американский спутник, но Делсона нет, а Эврам управлять не автоматизированными функциями спутников просто не умеет. В общем, пока Минц метался между решениями плюнуть на НП-2 или все же поехать и своими глазами ее увидеть.
- Не знаю, создают ли пылевые дьяволы черный песок или как-то меняют светлый, - ответил он Николаю. - Но мне думается, что это невозможно. Хотя, тут мы и так уже много чего невозможного видели... Я видел и раньше подобные узоры на границах разноцветных дюн - на спутниковых снимках. Всегда полагал, что вихри подхватывают мелкий песок на темной дюне и, вследствие своего движения по светлой, просто случайно переносят черную пыль. Но до я никогда не думал о песке как о живом существе. если его можно называть живым, конечно. И пылевые дьяволы не всегда именно на черных дюнах образуются. Их полно по всему Марсу, где угодно появляются. Для этого им достаточно ветров. Долбанных марсианских сумасшедших ветров... И сами дьяволы, как и прочие пылевые бури, могут создавать внутри себя электрическую напряженность и бросать разряды. Слушай, может, они так проводники ищут? Металлы в грунте. Их разряды лупят в первую очередь по металлам. Я пока плохо понимаю связь дюн и вихрей...
Бубнов направил Арту к подъемнику, говоря, что хочет испытать "сапоги из пластика". Минц несколько скептически относился к этой идее, но готов был помочь.
- Я выйду, - сказал он, когда ровер замер возле горы искореженного металла внизу лифта. - Хочу проверить генераторы, рабочие ли. Диэлектрический скотч и мешки с пластиковым мусором в салоне рядом лежат. Можешь пока начинать лепить свои "сапоги".
Надев шлем, Эврам вышел наружу, оставив русских в ровере. Постарался абстрагироваться от зрелища уродливых и причудливо закрученных огромных фрагментов металла, которые когда-то были шикарным американским подъемником, лучшим на этой планете. Черного песка вокруг не было, но Минц после разговоров с Николаем уже и по обычному с опаской ходил.
Обойдя свалку, он увидел, что одно строение с генераторами пострадало - на него свалилась ферма подъемника, превратив в разбитую кучу хлама. Но второй домик-контейнер выглядел целым. К нему Минц и направился. Заглянул внутрь - здоровый генератор для питания электрических рельсов подъемника оказался цел. Но поступало ли сейчас на него питание с верхней площадки?
Минц подошел и осмотрел приборную консоль генератора. Включил агрегат, и тот заработал. Питание сверху шло! Значит, сама энерголиния не прервалась, и наверху продолжают работать такие же генераторы, которые должны были включиться сейчас одновременно с нижним. Если бы Минц мог слышать что-то в шлеме, и видеть, что происходит снаружи, то обалдел бы от грохочущего треска и скрежета, который пронесся по склону скалы, поднимая по всей протяженности линии подъемника столбы пыли - на электрических рельсах наверху где-то оказалась включенный здоровый механизм платформы. Сама платформа рухнула давно, но ее движок пополз вверх по рельсу. А так как вся конструкция сейчас была повреждена и местами искривлена, то вибрации вызвали новые разрушения.
Эврам находившийся внизу, в закрытом строении с генератором просто всего этого не видел. И не сразу понял чем может грозить включенный генератор. Зато из ровера было отлично видно, как затряслись элементы уцелевших ферм лифта, сверху посыпались камни и поднялись тучи пыли, а через минуту отклонились и полетели вниз два огромных фрагмента конструкции, окончательный излом которых вызвал двигатель платформы.  Они упали с высоты в сотню метров не меньше, рухнув в общую кучу металлического мусора внизу. Пыли и песка поднялось в атмосферу столько, что было похоже на мощный взрыв. Видимость мгновенно ухудшилась до полутора десятков метров, все вокруг заволокло пыльной непроглядной дымкой, скрывшей с глаз местность. Часть одной из ферм зацепила будку с генератором, где находился Минц. Он вообще не понял, как оказался вдруг снаружи в окружении тучи песка и лопнувших стен строения.

[dice=7744-1:6:0:Удача Минца - жив или нет, и есть ли урон.]

Эврам даже не понял, что случилось сразу после того, как будку с генератором порвало упавшим фрагментом подъемника. Его ударило каким-то отлетевшим здоровым куском и с силой бросило на обломки стены. Если бы в NASA немного халатней относились к созданию марсианских скафандров, он был бы уже мертв. Минц почувствовал, как у него что-то ломается и трещит внутри. Или он слышал треск рвущегося скафандра? Пребывая в травматическом шоке, он отскочил назад от обломков, на которые напоролся, и упал навзничь. Увидел трещину на стекле шлема перед глазами, и почувствовал, как стало горячо внутри скафандра. Боль не сразу появилась, сперва было просто очень страшно. Дыру в скафандре Минц не увидел, он ее почувствовал по лютому холоду, прорвавшемуся внутрь костюма и заглушившему появившийся жар. Снаружи было не особенно холодно, на самом деле - лето же. Но на дне каньона всегда холоднее чем на средних высотах Марса, и тут температура не поднималась выше 12-15°C даже в полдень. Сквозь перчатку Эврам бы не почувствовал, где разрыв, но по нарастающей боли понял, за что хвататься. Он зарычал от досады и боли, после чего услышал вызовы Николая по радио.
- Я жив... Костюм... порвал, - толчками выдавил он из себя, пытаясь зажать пробитый скафандр и одновременно перевернуться, подняться.
Но его замутило, и что-то не то стало с равновесием. И тогда уже догнала боль, заставив его снова зарычать.
- Осторожно, Коля... тут может быть опасно, - выдал он, чувствуя, что перед глазами плывет, щиплет кожу на лице и дышать стало трудно. - Я сам... сейчас...
На одно колено Эврам смог подняться, а вот дальше - никак. Как будто все силы кто-то разом вытянул из тела. Опустив глаза, он увидел, что его белый скафандр с композитной кирасой забрызган кровью на груди, животе и бедре, а перед шлемом мутно от вытекающего наружу через трещину воздуха и от поднявшейся пыли вокруг.

"Не шевелись" - это прозвучало, конечно, именно так, как хотел бы Минц. Потому что шевелиться он сейчас очень не хотел. Но взбудораженным шоком мозгами понимал, что убираться отсюда надо как можно быстрей. Больно было дико, и дышать становилось все тяжелей. Эврам старался сдерживать дыхание и позволять себе только маленькие глотки воздуха. Потому что ясно понял, что через пару минут у него в шлеме просто не останется, чем дышать. С какой же радостью и благодарностью увидел Минц в клубящейся вокруг пыли силуэт русского космонавта.
- Я... смогу... идти, - короткими толчками сказал Эврам, не выпуская из поля зрения приближающегося Бубнова. - Ноги... целы... кажется... В шлеме.. трещина... дышать... трудно... помоги... подняться...
Николай не увидел ничего, что могло бы стать ему подспорьем. Оставалось одно - как можно быстрее довести Минца до ровера через завалы искореженного металла вокруг. Иначе он просто задохнется и кровь вскипит из-за низкого давления. Пока еще воздух из ранца в шлем ему подавался, и только из-за того давление в шлеме у него падало не слишком быстро. Пака Нель в этот момент слышал разговоры по радио и понял, что Николай нашел Минца. Помочь им он мог сейчас одним - подогнать машину поближе к свалке под лифтом, чтобы его товарищам было меньше идти.
- (рус) Коля, я гоню ровер к вам, - сказал он по связи, запрыгивая в пилотское кресло. - Встану задом там, где ты входил в эту кучу. Веди Минца туда.
Эврам схватился одной рукой за Бубнова, когда тот подошел ближе. Другую сунул как можно глубже под проломленную кирасу скафандра, чтобы сильне зажать рану. От падения давления и холода это плохо помогало, но он рассчитывал хотя бы на уменьшение кровотечения. Он заорал от боли, когда Николай его поднимал и подхватывал, но старался быстрее шевелить ногами, повиснув на русском. Путь до ровера сквозь кучи обломков, который длился несколько минут, показался ему часами. Воздуха в шлеме уже не осталось, и он натужно засипел. Когда Бубнов заталкивал его в шлюз, у Минца перед глазами уже были только красные и белые мухи. Пака стартанул прочь сразу же, как только астронавт и космонавт вошли. Он отъехал, вырвавшись из-за стены непроглядной пыли на открытое место, где видимость стала лучше. Николай в это время затаскивал внутрь американца и стаскивал с него шлем. И в этот момент сверху скалы вниз прилетел еще один огромный кусок конструкции, прихлопнув всю железную кучу внизу сверху. Задержись Бубнов и Минц в пути подольше на минутку, могли бы там и остаться.
Эврам мучительно хватал ртом воздух, когда с него сняли шлем. Тут уже и боль ушла на второй план, когда началось удушье.
- Спасибо, - просипел он Николаю, отдышавшись. - Я теперь твой должник вдвойне.
Подскочил Пака и принялся помогать Минцу стягивать скафандр. Пришлось спускать и нижний костюм. Кровищи из-под него набрызгало на пол немало. Эрам собрал всю свою волю в кулак, не позволяя себе вырубиться. Хотя страшно хотелось просто замереть на полу и закрыть глаза. Но он понимал, что врач тут он один, и никто лучше него самого не окажет ему помощь.
- Аптечку, - бросил он. - Там в ярко-оранжевом чехле - противошоковый набор.

В задний иллюминатор Николай увидел, что два пылевых дьявола гуляют у самой кромки грязного облака, поднятого обрушившимися конструкциями лифта. За ними от черных дюн тянулись темные извилистые дорожки. Еще один вихрь в этот момент тоже двинулся вслед за "товарищами", и тащил за собой такую же полосу черного песка. Четвертый пылевой дьявол продолжал гулять по дюнам в отдалении, как и прежде. И тут произошло такое, что Бубнов остолбенел, а, если б кто-то ему о такое рассказал, то не поверил бы, возможно. Ближайшая к свалке под лифтом черная дюна, которая узкой дугой лежала, частично огибая ее, прямо на глазах вздыбилась, из нее взметнулись какие-то длиннющие "щупальца", по виду напоминавшие черные "позвоночники" - как будто были составлены из небольших сегментов с отростками, толстых у основания и более тонких на концах. Появившись на мгновение, эти "тентакли" снова ухнули в черный песок, а сама дюна как будто совершила прыжок в сторону подъемника. Это было похоже на морскую волну, которая поднялась и бросилась вперед на несколько метров, тут же опадая. Сейчас дюна просто "размазалась" по грунту тонким слоем, в котором, подобно огромным змеям, шебуршили "щупальца". В результате своего прыжка дюна оказалась гораздо ближе к свалке металлоконструкций. Не прошло и нескольких секунд, как такой же прием совершила и другая небольшая черная дюна - выбросила сегментированные тентакли в воздух, бросилась вперед, размазавшись. А тем временем первая "прыгнувшая" дюна начала каким-то образом подбираться, словно подтягивала рассыпанный песок позади себя (относительно вектора ее прыжка), снова превращаясь в объемную насыпь песка. В общем, зрелище совершенно аномальное, и не для слабонервных. Голливудские мастера спецэффектов пищали бы от восторга, увидев такое в записи.

Эврам в этот момент с помощью Паки судорожно пытался что-то сделать со своей раной на боку. То, что ребра сломаны, он уже понял. Насколько глубоким было проникающее ранение не мог пока понять, потому что не видел толком раны. Первым делом обколол себя почти вслепую из инъекторов обезболивающим и антишоком. Его мутило, и было чертовски больно. Минц разорвал упаковку с кровостанавливающим пакетом, который прижал к ране. Возиться с мытьем рук и перчатками не было ни сил, ни желания. Эврам ограничился только протиранием пальцев спиртовой салфеткой. У него сейчас в ране и так полно грязи от куска металла, пробившего кирасу и распоровшего скафандр. Так что, все будут решать антибиотики. Или... автон. Эврам вспомнил о нем, и заодно вспомнил, что давно не походил рамки, которые были выключены все это время. Уже больше пяти часов часов.
- Мне зеркало нужно, - сказал он Паке, борясь с дурнотой и страшным желанием упасть и закрыть глаза. - Я не вижу раны. Хоть какое-то зеркало... В шкафу где-то есть фольгированная пленка. Надо найти и подержать перед мной... И попить...
Он подполз к стенке, оперся о нее спиной и попытался устроиться поудобней, сидя на полу. В процессе невольно кряхтел, шипел и выл иногда от боли. Пака принялся рыться в шкафах, переворачивая там все вверх дном. Но нашел пакет со сложенной блестящей пленкой, которую использовали либо как отражатель, либо для дополнительного согревания пострадавших. Подал Минцу и открытую бутылку воды, которую тот осушил в один жадными глотками. Пока Нель разворачивал фольгированную пленку перед врачом, он неловкими движениями рылся в медицинской укладке, приготавливая все необходимое для обработки и сшивания раны. Боль начала отпускать: аварийные анестетики - штука мощная и действуют довольно быстро. А вот заметный синдром "оборванного вдоха" четко указал на переломы ребер.
- Держи ровно. Чуть ближе ко мне, и наклони, - принялся направлять Паку Эврам, задышав полегче когда боль ушла, оставив только неприятное онемение. - Вот так. Постарайся не трясти и не поворачивать.
Конечно,  отражение было мутным и изломанным на складках пленки, но на гладких участках более-менее позволила рассмотреть ранение в отражении. По статистике, в случае проникающих ранений грудной клетки переломы ребер встречаются всего в 5-7% случаев. И именно в эту категорию угодил Эврам именно тогда, когда полноценную помощь ему оказать некому, кроме марсианской твари в его организме. Но Минц надеялся, что все не так уж печально. Хотя боль была такая, будто все справа переломаны. Но сейчас, когда боль ушла, и он смог нормально конструктивно соображать, морально приободрился. Раз дышит, значит, ничего критического. Раз еще не откинулся, значит, и внутри все может быть неплохо. Хотя, Минц понимал, что "неплохо сейчас" - это еще не показатель. Он может вырубиться в любой момент. Потому что сейчас из-за противошоковых и обезболивающих препаратов не мог адекватно поставить диагноз. Опасным может быть обильное кровотечение и даже незначительное ранение легких, гемоторакс, пневмоторакс, эмфизема и куча прочих проблем и осложнений, могущих возникать в такой ситуации. Минц осторожно прошелся пальпаторно по поврежденной стороне и обнаружил в области отека на боку характерную деформацию в виде ступенек на ребрах рядом с раной. С высокой вероятностью там могло быть и несколько изломов. Тут не проверишь, да и не изменишь ничего. Все равно придется ждать возвращения, надеясь на лучшее. А на станции есть Мендельсон, блестящий врач, который управится со всем этим играючи. Так утешал себя Эврам, приготовив шовный материал, натянул все-таки перчатки и обработал рану, глядя на ее отражение в блестящей пленке, которую держал Нель.

Пака хмуро наблюдал, как американец пытается сам себя зашить. Так как зрелище было безрадостным, то он сразу повернул голову к Николаю, когда тот отлип от иллюминатора. если люди долго вместе живут, и каждый день друг друга видят, то от них не укроешь своего настроения, если ты не шикарный актер. Поэтому он сразу заметил, что Бубнов  взбудоражен. Впрочем, это могло быть и следствием ранения Минца, которого он только что вытащил, рискуя и своей жизнью. А уж последняя фраза про вопросы к Конгу совсем насторожила ареографа.

Эврам, постоянно облизывая быстро пересыхающие губы, продолжал себя штопать. О красе шва не думал, естественно. Задача стояла только одна - закрыть рану, чтобы не терять кровь. И расслабляться Минц себе не позволял. Несмотря на скверное состояние и сосредоточенность на манипуляциях, он среагировал на слова Николая о том, что на НП-2 они не поедут.
- Надо бы поехать, - произнес он, подняв на мгновение глаза на Николая, и тут же сновпа переведя взгляд на свое отражение в фольгированной пленке. - Но, скорее всего, мы там и вправду ничего не найдем. Но на НП-1 надо съездить... Я думаю, что мне автон поможет. Я давно не походил рамки, и его кластеры должны были уже образоваться в моем организме. Я надеюсь... Если это так, то  заживление начнется быстро. Он очень быстро лечит. Конечно, от травмы зависит, но...
И тут до него дошло, что он тут кровищи налил, будучи с уже восстановившимся автоном внутри.
- Не прикасайтесь ни к чему в отсеке, - сказал он, прервав свое занятие и испуганно посмотрев по очереди на обоих русских. - Черт, вы уже ко мне прикасались, когда раздевали... Немедленно оба пройдите через рамку! Срочно! Гарантии нет, что вы не подхватили автона, остается только надеяться на это. Господи, не хватало только этого... Простите меня... Со всеи этими приключениями я совсем забыл об этом...
С болью, виной и досадой переводил взгляд с Бубнова на Неля и обратно бледный и покрытый потом полуголый американец. Но сделать ничего он уже не мог. Только заставить обоих русских пройти через рамки. Минц чувствовал, что ему стало очень погано, сознание поплыло и руки как будто выключил кто-то, настолько они ослабели. Эврам понял, что закончить шов он не сможет сейчас. И потянулся к сумке с аптекой, чтобы какой-то тонизирующий бодрящий препарат найти. Но сознание его покинуло раньше. Минц закатил глаза и хлопнулся набок прямо на сумку, выпустив из рук иглу и свалив на пол салфетки и баллон с дезинфекционным спреем, которые лежали у него на коленях.

Эврам замычал и открыл мутные глаза. Он не заметил, как отключился, ничего не соображал сейчас, и не понял, почему над ним навис Бубнов и лупит его по морде.
- Что, что? - пробормотал он, вращая глазами и пытаясь сориентироваться, где он и кто он.
Минц захотел поднять руки, чтобы оттолкнуть Николая, но не смог. Такая слабость навалилась, что вообще еле шевелился. Стало холодно, потом бросило в жар, и снова в холод. Непроизвольно затрясло от озноба. И дико захотелось пить. "Автон", - подумал Эврам, ощущая знакомые симптомы.
- Я в порядке, - сказал он Николаю. - Надо ехать.
Больше всего он хотел, чтобы его перестали тормошить, и дали спокойно посидеть. А лучше полежать. Пака Нель принес трясущемуся Эвраму спальник из шкафа и сделал перевязку, обрезав нить недошитого шва.
- Я могу повести машину, - сказал он Николаю . - Или ты веди, а я с ним посижу.

А снаружи в это время небольшие черные дюны одна за другой, выбрасывая периодически черные "щупальца", рывками перемещались в сторону металлической свалки тем же макаром, как видел Николай. Ровер их, похоже, пока не интересовал. Пыльная туча, поднятая обвалом конструкций со скалы, стала шире, и вскоре должна была дотянуться до машины, стоящей поодаль.

>> НП-1

Как ни неприятно было Паке возиться с американцем, но выбора у него не было. Пока Николай гнал ровер к НП-1, он убрал в отсеке и присматривал за лежащим на полу Минцем. Тот старался особых хлопот не доставлять, тихо лежал, дрожа и обтекая потом от кровопотери. Сам вколол себе очередную порцию анестетика, когда снова почувствовал боль. Иногда проваливался в зыбкий сон, который постоянно тревожил Нель, подходя и проверяя, не склеил ли Эврам ласты.

Путь занял около четырех часов, но маршрут имелся на карте ровера, поэтому искать проходов в скалах не пришлось. Были сложные участки по пересеченной местности, но ничего такого, с чем Арту бы не справился. На карте по прямой расстояние от лифта было не таким уж большим – всего 23 км. Но путь значительно удлинялся из-за множества объездов опасных зон. Солнце над каньоном сместилось к его краю, стремясь к завершению своего дневного небесного похода, тени от камней и скал стали длиннее. Черных дюн в пути не встретилось. Впрочем, и последние спутниковые снимки показывали, что их в этой стороне быть не должно.

Эврам к концу пути почувствовал себя как будто лучше и бодрее. Судя по повязкам, которые пару раз ему Нель помог сменить, кровотечение унялось. Анестетики успешно позволяли бороться с болью. Он сел, опершись спиной о стенку и принялся ремонтировать скафандр. Нель уже знал. Где лежат ремкомплекты, и подал один из них Минцу. Эврам чувствовал дикую слабость, но не позволял себе расслабляться. Трещину на шлеме он залил быстросохнущей полимерной смолой. Даже если не особо надежно, то короткую перебежку между машиной и станцией клей выдержит. Должен выдержать. Эврам не мог допустить, чтобы, приехав на НП-1 со столькими приключениями, не смочь увидеть ее. С дырами в двух слоях и жилете-кирасе дело обстояло сложнее. Сейчас Минц мог поставить только временные заплаты. Тоже должны выдержать короткую перебежку. Но вот вычистить нижний костюм от крови не получится. Минц, как мог, протер его изнутри салфетками из аптечки. Однако эффект оказался невелик. Придется надевать как есть. Эврам подумал, что надо надеть сейчас, чтобы хотя бы согреть изнутри влажный костюм с подсохшей бурой коркой. Кстати, и теплее должно стать в нем, а то Эвраму постоянно было холодно, хоть он и прикрывал тело спальником. Содрогаясь от неприятных ощущений он медленно и осторожно натянул на себя залатанный скафандр. Надев шлем, проверил герметичность и работу систем. HUD-дисплей на стекле изнутри работал только частично – трещина нарушила его функционирование. И Минц остался без большей части данных. Но нарукавный КПК работал исправно, и на нем можно было выводить информацию с датчиков. Герметичность скафандр держал, и Эврам закончил тест, сняв шлем. Устал от всех этих манипуляций так, будто камни таскал. И лег прямо в скафандре на пол – отдохнуть. Пот с него катил градом, но в костюме и вправду стало теплее, чем голышом в спальнике.

После очередного каменистого холма Бубнов увидел пыльный рыжий купол американской малой станции с пристроенной к ней небольшой оранжереей под грязным матерчатым чехлом. Все вокруг было спокойно, никаких повреждений  снаружи Николай не заметил. На крыше торчал букет антенн разного типа, в том числе и спутниковых. У входа намело горку рыжего песка, но никаких дюн видно не было.

Эврам не перебивал Николая, спорить сил не было, да и незачем. Но как только тот направился к шлюзу, взял в руки шлем и обратился к Нелю.
- Я с ним выйду. Я смогу. Я не для того сюда ехал, чтобы вылеживаться в ровере рядом со станцией. И у меня быстрее получится связаться с "Салютом".
Нель хмуро посмотрел на американца, который с трудом поднимался на ноги, и пошел в кабину. Оттуда связался с Бубновым.
- Коль, к тебе Минц идет. Спорить бесполезно. И он пригодится тебе, чтобы связаться с нашей базой и спутниками. Это же его хозяйство, он в нем ловчее шарит.
Эврам тем временем встал, цепляясь за кресла, надел шлем и направился к шлюзу. Идти было тяжело, хоть еще действовали анестетики, и боль не было. Минц осмотрелся и снял со стены алюминиевую крепежную штангу. Она была такой длины, что он мог идти, опираясь на нее, как на посох. Так и пошел. Осторожно спустился по лестнице и направился к малой станции, осматриваясь вокруг.
- Никаких изменений на местности не вижу, - сообщил он Бубнову, тяжело шагая за ним, опираясь на штангу.
Пот катился по лицу, и начал заливать глаза. Минц с досадой терпел и смаргивал - не утрешься же в шлеме. До дверей было всего с десяток метров, и латанный перепачканный скафандр пока держал герметичность.  Эврам в который раз за эту поездку возблагодарил Бога за помощь и инженеров NASA за золотые головы и руки. Вот еще бы утиралку пота в шлеме придумали бы, и цены бы им не было. Создатели скафандров, конечно, учитывали, что астронавтам, возможно, придется заниматься на поверхности физическим трудом, и подшлемники хорошо отводили пот. Но не тогда, когда он лил градом. Все отводящие влагу мембраны на шапке уже были перегружены жидкостью, и не работали так, как надо. Минцу только оставалось надеяться, что с малой станцией все в порядке, и внутри можно будет снять шлем.
Подойдя к дверям, Эврам набрал код на замках, и ввалился в шлюз, стуча своей алюминиевой палкой. На стене располагался небольшой пульт управления основными системами СЖО, все индикаторы которого загорелись дружественными зелеными огоньками, сообщая людям, что аппаратура станции в порядке и активирована. Пришлось подождать немного, чтобы внутри восстановилась атмосфера, ведь воздух внутри никто не обновлял, пока тут не было людей. Но вдруг несколько индикаторов сменили зеленый свет на красный, два замигали. Минц прилип к панели, рассматривая данные на небольшом информационном мониторе.
- Черт, внутри датчиками зарегистрировано высокое содержание хлора и аммиака, - сообщил Эврам Бубнову. - Откуда они там взялись?..
Надежда снять шлем и хотя бы утереть пот с лица, растаяла. Эврам и Николай вошли на малую станцию, оказавшись в двухъярусном цилиндре, заставленном аппаратурой от пола до купола наверху. Датчики скафандра тоже подтвердили наличие изрядного количества хлора и аммиака в воздухе. 
- Чертовщина какая-то, -  прошептал Минц осматривая тесные пространства станции, и пытаясь понять, что тут произошло.
Николай тоже осматривался. Он и увидел первым две потемневшие пластиковые дверцы стенного шкафа, как будто за ними был пожар, который не смог вырваться наружу, но двери покоробил. Но тогда датчики скафандров должны были бы регистрировать в воздухе и продукты горения. Угарный газ, например. Однако его не было.

- Со связью должно быть нормально, я сейчас проверю, -  сказал Минц, намереваясь пройти к радиостанции, но повернулся на вопрос Николая, только сейчас увидев потемневшую изгнутую дверцу.
Нахмурился, потому что не должно было ничего подобного тут быть. Проверил показания атмосферы вокруг на нарукавном КПК – никаких признаков горения чего бы то ни было, не увидел. Зато отметил снижение уровня хлора и аммиака после того, как заработала вентиляция и регенерация воздуха.
- В этом шкафу удобрения, геологические керны для изучения, - произнес Минц, приближаясь к Бубнову. – И… черт, там два баллона с жидким аммиаком. Но они стальные, их и молотом не разобьешь…
Что-то и сам Эврам побаивался открывать дверцу шкафа, ответив настороженным взглядом на немой вопрос Николая. Но вдруг разозлился на свою трусость, хотя оснований для нее он имел уже предостаточно после сегодняшних приключений.
- Shit, если всего бояться, то жить не захочется, - сказал он и протянул руку к дверце, резко ее открыв.
- Fucking, fucking shit, - медленно произнес он, глядя внутрь.
Внутри шкафа царил разгром: цилиндрические керны, упакованные в полиэтилен, поломаны и порваны, куски породы валяются по всем углам и возле стенок. Будто что-то взорвалось внутри, раскидав большую их часть в стороны. Несколько дыр, как от пуль разного калибра, появились на смятых с одной стороны пакетах с азотными удобрениями. Кое-где упаковка поплавилась пятнами. А одна из двух литровых шаровидных емкостей с жидким аммиаком имеет хорошую такую вмятину на боку и кривой сорванный кран. Стенки и дверца изнутри покрыта темным налетом, как от термического воздействия. 
- Что тут произошло? – не понимая ничего, произнес Эврам. – Тут все было в порядке, и замки на дверях в порядке, никого на станции не могло быть.
Он повернул лицо к Николаю и испытующе на него посмотрел.
- Если только... кто-то с «Салюта» сюда не приезжал.