Чингиз пришел в гараж сразу с группой людей, имеющих боевой опыт. Их было четверо, включая Малахова. Таким образом, команда спасателей вместе с Зайецевым, Нелем и Лебедевым насчитывала восемь человек. Инженеры оперативно подготовили оба "Востока" к отбытию. Коваль выдал походные сухпайки и воду на двое суток, с учетом того, что, возможно, придется кормить и спасенных. Вряд ли могло случиться чудо, но, если выжили все 20 американцев на своей базе, то они свободно поместятся в марсоходы. Все свободное пространство можно было заполнить припасами и оборудованием с их станции, которое представляло ценность. На месте предстояло оценить разрушения и прикинуть, можно ли там хоть что-то восстановить со временем.
Когда собрались все участники поездки, Чингиз посоветовал всем, ктоне за рулем, поспать в пути, чтобы быть бодрыми на финише.
- Мы приедем ночью. До рассвета будет часов пять. Спутники смогут нам дать только графики спектрографа и георадара. Темнота будет повсеместной, учитывая, что у них там солнечная станция разрушена и с АЭС неизвестно что. Будьте готовы ко всему. По коням.
Чингиз махнул рукой в сторону марсоходов, проследил, как команда по четыре человека загружается на их борты. Затем занял свое место внутри и дал команду трогать. Заслонки гаража открылись, и две большие машины взяли курс на объезд каньона Офир, по маршруту, проложенному для них Нелем.

>> Станция "Mars-2" (США) » Территория возле базы

Чингиза сразу вызвал на доклад Коваль, поэтому он кратко отдал распоряжения, куда разнести привезенное с американской базы барахло, растения и фрукты с грибами, велел отсыпать шоколадных батончиков дамам. Подошел к Нелю, который всю обратную дорогу вел себя тихо:
- Пака Ийбуевич, отдохните хорошенько. Может, заглянете в медчасть? Там сейчас, конечно, кутерьма, но какие-то транквилизаторы обязательно дадут.
После этого посоветовал отоспаться и всем остальным после разгрузки, заодно сообщив, что он больше не начальник, так как спасательная экспедиция закончилась. И отправился к Ковалю на тяжелый разговор.

>> Кабинет начальника

Автоны Конга Со ожили в незнакомой среде в состоянии ликона. Они еще были безмозглыми и приступили к выполнению программы сборки автоматически. Некоторые из них заргистрировали неоднократный переход из крикона в ликон в недалеком прошлом. Анализ среды провести полноценно автоны пока не могли. Для этого им надо было стать больше. Кроме собратьев они обнаружили рядом с собой небольшое количество неавтонов, тут же принявшись их ассимилировать. Потребовалось несколько минут, пока автон стал единым и достиг необходимых размеров для того, чтобы обрести простейший разум. Единственная задача, которая сейчас стояла для него - рост. Контрольные клетки его организма искали связь с собратьями в окружающем пространстве, но не находили. Значит, придется расти за счет неавтонов, которые автон чувствовал на небольших расстояниях от себя с разных сторон. Накопленных сил хватило пока только на то, чтобы образовать первичное тело и медленно двинуться в сторону самого сильного сигнала неавтонов.

Столовая

Перед шлюзом в гараж, внутренний голос шепнул Нелю о разгерметизации помещения.
- Это было очень близко! - содрогнувшись, шепнул он и попятился назад. Прислонившись к переборке он решил перевести дух и сел на корточки, не выпуская с рук кошки.

Отредактировано Пака Нель (2015-01-20 10:38:11)

Автон Конга Со медленно переползал по близлежащей территории, собирая неавтоны и ассимилируя их. Но тут его усилия были перечеркнуты каким-то внешним ураганным воздействием. Ураган разорвал его на отдельные автоны, снова разбросав их по плоскости, где существо пыталось восстановиться. Но хорошо, что они были уже ассимилированы и снова устремились друг к другу. Попутно выяснилось, что ураган распыляет вслед за собой новый контент, который тут же был ассимилирован, очищен от посторонних примесей и включен в организм автона Конга Со. Всего за 15-20 секунд он уже достиг размеров, достаточных для качественного скачка уровня разума - формирования микроганглия и самоосознания. Он понял, кто он, и откуда взялся. Сопоставил протоколы и реестры, хранящиеся в его автонной памяти, он понял, что уже не является частью Конга Со, и ему правильней именоваться Конгом Му. Потому что с материнским организмом он уже потерял связь, и даже не чувствовал его вблизи. Хотя, его можно было отнести и к категории Зю, но автон  посчитал, что Му - точнее отражает его нынешнюю суть и тип.
Объема еще не хватало на то, чтобы вырастить полноценные сенсоры, вся внутренняя энергия уходила на осуществление произвольного передвижения и пару простейших сенсоров - направленный на поиск автонов/неавтонов и внешние раздражители. По вибрации плоскости, на которой находился автон, он определил направление, куда следует двигаться, чтобы оказаться подальше от ураганов, что гуляли вокруг него. Каждый из них снова угрожал разрушить первичный орагнизм, только что снова ставший единым и обретшим управляющий центр. По пути Конг Му собирал попадающиеся неавтоны, притягивая их и через контентные связи.
И тут новая напасть - часть автона опять оказалась разрушена новым гигантским объектом, вторгшимся в его плоть. Часть была  унесена, а оставшееся пришлось снова собирать вместе и уносить подальше из опасной зоны. Небольшая прямая и длинная ложбинка на плоскости позволила Конгу Му скрыться в ней и, вытянув по ней свое тело, скользнуть дальше в пространстве - на сигнал большого объема неавтонов.

» Основная база. Лаборатория №3

Пака, улыбаясь, наблюдал за игрищами Максы. Ноги начали затекать, и он поднялся, восстанавливая нормальный кровоток. Настроение несколько повысилось: частично это была заслуга Максы, частично радовал заполненный желудок.
- Ну чтож, может попробовать снова вздремнуть, без применения транквилизаторов, наркотиков и алкоголя? - спросил Нель у роботов. Но они ничего не ответили ему. Возникла мысль спросить тогда у ясеня\тополя\осени\друга.
- Вот ведь какая штука: дожил до стольких лет, а друзей на Марсе не нажил. Видно что то не так у меня.. - переключились его мысли.
- Ладно Макса, ты тут задай им жару, а я пойду попробую поспать. Ты приходи, как наиграешься. - проговорил Пака и пошлёпал в спальный отсек.
Спальный отсек №4

Лаборатория №4
Нель решил немного отвлечь Мендельсона беседой:
- Аркадий Семёнович, кстати, а как вы думаете, почему мы с вами заимели иммунитет к Когну Чму? Насколько я знаю, мы оба здоровы, и на этом сходство в наших организмах заканчивается. Так какой такой фильтр не позволил холодцу заползти в наш уютненький внутренний мир? А вот ещё меня волнует вопрос: а вы не задумывались, почему американцы построили базу аккурат над лежбищем Конга Фа? Может они что то знают, но по понятным причинам не спешат с нами поделиться всей информацией. Поймите меня правильно, я конечно рад, что мы нашли выживших и эпидемия даже как то сплотила нас перед общей опасностью. Но вот по моему всё равно некая завеса перед объединением всех данных имеет место быть. Вспомните в медблоке: мы сообща все бились над загадкой этого организма. Но с кем я из американцев не заговаривал, все только глазами хлопали. Мы ничего не знаем, сидим примусы починяем. От этого сами собой рождаются нехорошие мысли. Ну да ладно, время всё расставит по своим местам. Аркадий Семёнович, а вы случайно не в курсе - там офицера СБ вызывали по какому то делу в тренажёрный зал - что там стряслось? Я так думаю такие объявления по всей базе заздорово живёшь не делают. Этому должно было предшествовать какое то событие. А то я как черепаха - обнялся со всеми данными по марсотрясению и закрылся в своём панцире. Вокруг жизнь кипит, а я и не в курсе всех дел. Кстати, вы знаете что я нашёл кое что интересное в своих изысканиях. Поделюсь с вами секретом, который прошу не предавать огласке. Нашёл файлы с графиками, которые начальник базы прошлой смены, лично запрашивал со спутника. Одно это уже поднимает ряд вопрос. Но это ещё не всё. Дело в том что файлы запаролены. Так соответственно я запросил помощь у Коваля. И знаешь, что? Коваль как уж на сковородке изгибается, лишь бы не допустить меня к этим данным. Я понимаю, секретность и инструкции, но сам подумай - данные, которые возможно могут пролить свет на произошедую катастрофу с американской базой, скрывается начальником базы. Не хотелось бы сомневаться в Ковале, но невольно на его светлое имя ложиться тень. Ведь я специалист в своём  деле и получив новые данные от холодца, могу взглянуть на марсотрясение под другим углом. И это не праздное любопытство. Мы между прочим как и американцы сейчас сидим на этой прозрачно-склизкой пороховой бочке. Надо же узнать, чем неруси так прогневали Конга Фа, что он всряхнулся как огромный зверь и превратил их базу в руины. И вот мысли, что Коваль что то знает и скрывает это от всех, не делает ему честь. Что вы о всём этом думаете? - Пака говорил это всё, облачённый в скафандр, но не надев до поры на голову шлем, чтобы его ненароком не услышали чужие уши.

Нель покивал головой, как бы соглашаясь с мнением Коваля, а сам подумал: "Ох уж эти мне военные люди с их девизом: "Приказы выполнять а не обсуждать". Ну тупость же, если приказ отдаёт некомпетентный человек."
Вслух же он сказал:
- Чтож, давайте займёмся тем, зачем пришли.
Нель наконец напялил шлем, убедился в герметичности и дождался готовности Мендельсона. Подняв большой палец, он активировал ворота ангара, выходя наружу.

>> Территория возле базы

>> Территория возле базы

Войдя внутрь станции через шлюз, Аркадий, сняв только шлем и перчатки, предложил Паке заняться доставкой контейнера с покойным из холодного склада в коридор перед гаражом. И первым прошел туда. Контейнер был покрыт слоем крупчатой изморози. Мендельсон подогнал небольшого грузового робота и попросил Неля помочь ему аккуратно поставить  траурный груз на его площадку.
- Будьте осторожны, пожалуйста, - попросил Аркадий, выпуская изо рта клубы белого пара.

Контейнер с телом Лебедева был перемещен роботом в коридор возле гаража. Через пару минут подошел интендант и принес длинные полосы белой ткани из простыней, на которых понесут контейнер. Аркадий рассказал ему идеи насчет портрета умершего – либо распечатать, либо планшет с фото поставить. Интендант подумал и решил, что, хоть на станции что-то распечатать можно было только в малом формате, но большой портрет  лучше. Склеить из частей, например. Такой портрет, если распечатать на пластике, можно и  на могиле поставить, до того момента, пока не будет изготовлен нормальный памятник. Каменное надгробие могла сделать Далянова на заводе, запрограммировав группу производственных роботов. И е попросили бы этим заняться сегодня, если бы она не устроила шоу в тренажерке, и, в результате, не оказалась сейчас «занята» на гауптвахте. Да еще и травму получила. Но торопиться некуда, потом сделает. Интендант связался с одним из инженеров, который неплохо работал в графическом редакторе и поручил ему изготовление портрета, а заодно послал на помощь двух сотрудников оранжереи. Идею с флагом поддержал, так как Лебедев был все же военным, и оправился на склад за ним. Тут же в коридоре появились двое инженеров, свободных от вахты, и принялись прикручивать к контейнеру ручки и скобы, через которые пропустили полотенца. Сам контейнер начал сверху оттаивать, покрывшись капельками воды.
Все это время Нель и Мендельсон топтались на месте и только мешали хлопочущим людям. Впрочем, их можно было назвать и почетным караулом в некотором роде, так как делать им было больше нечего сейчас.
- Пака Ийбуевич, наверно, надо бы стаканчик марсовки принести и кусочек хлеба, - сказал Аркадий. – Не похлопочете? Снаружи водка замерзнет, поэтому лучше здесь сразу налить и поставить. У славян так положено, насколько я знаю.
Из оранжереи принесли небольшую акриловую прозрачную емкость с водой, в которой плавали цветы яблони сорта «Абориген», деревьев которого в саду было больше всего. Конечно, каждая плодовая почка ценна, но тут сотрудники оранжереи решили чуть уменьшить будущий урожай ради подношения умершему. Снаружи вода в емкости сразу замерзнет, и цветы сохранятся там надолго, если не навсегда. Вторая такая же емкость уже стояла в холодильнике, ожидая завтрашнего отъезда инженеров на станцию США – для могилы Вани Малахова. Вернулся интендант с большим флагом России, которым накрыл контейнер. Тот сразу намок от конденсата, зато заломы от хранения  в сложенном состоянии разгладились.
Вдруг из контейнера послышался глухой, но резкий треск. У Мендельсона глаза остекленели, и сердце чуть не выскочило. Интендант, увидев, как побелел Аркадий, поспешил успокоить его:
- Это лед внутри. В тепле начал оттаивать и трескаться.  Внутри все льдом засыпали, когда на склад отправили.
- Да, конечно, - пробормотал Мендельсон, но заметно посерел, привалившись к стене.
Страх и боль разом накрыли Аркадия. Сердце затрепетало в груди и противно заныло. Мендельсон постарался не показывать никому, что у него приступ. Но понял, что без лекарств с ним не справиться. А они, как назло, был в скафандре, а таблетки остались в кармане куртки в раздевалке.
- Пака Ийбуевич, -  сдавленным голосом позвал коллегу Аркадий. – Сделайте одолжение. В раздевалке, в моей куртке, лежит тюбик с новокаинамидом. Принесите, пожалуйста. И немного воды, если не трудно. Только не надо вызывать Анисимову. Мне нужна только таблетка.

Мендельсон, отвернувшись к стене, чтобы при инженерах не светить свое состояние, проглотил таблетку, запив ее глотком воды. Так как торопился, то поперхнулся и закашлялся. Но надеялся, что окружающие не видели, как он пил лекарство.
- Спасибо большое. Я постою тут тихонечко, скоро пройдет, - произнес он, стараясь дышать медленно и в одном ритме.
Тем временем приготовления подходили к концу. Интендант связался с постом контроля, попросив сделать объявление по станции о том, что через полчаса состоится прощание. Инженеры отправились в раздевалку - облачаться в скафандры. По системе общего оповещения прозвучало объявления с поста контроля голосом Алексея Завьялова:

Когда отзвучало объявление, интендант убежал хлопотать насчет портрета, который должны были уже делать. Мендельсон и Нель остались возле контейнера вдвоем.
- Пака Ийбуевич, друг мой, - тихо и сдавленно произнес Аркадий, замерший возле стены в ожидании, пока перестанет неестественно трепетать его сердце и уляжется ноющая боль, - если что, я прошу вас, сообщите Ковалю, что я хотел бы быть похороненным рядом с Шурой. Я видел, что на том холме места достаточно. Так, на всякий случай прошу вас. Вы ведь еще молодой человек, а я... В общем, просто передайте, когда придет время.

Аркадий грустно усмехнулся, несмотря на боль, в ответ на Пакино "место там хорошее". И благодарно кивнул. В первую очередь за то, что Нель не стал разводить антимонии, а ответил просто и прямо.
- Я буду себя беречь, конечно. Раньше времени "туда" не собираюсь. Спасибо за заботу, - произнес он.
Ареограф ушел в раздевалку, а Мендельсон остался один в коридоре с контейнером, в котором покоилось в тающем потрескивающем льду тело его коллеги и друга. Аркадий хотел думать, что они были именно друзьями, хотя Шура никого к себе не подпускал особенно близко. Так ведут себя либо негодяи, замышляющие что-то черное против других, либо особенно ранимые люди, которые боятся, что близкий человек нанесет им удар. Аркадий считал, что Шура - это именно второй случай. Знал, что Лебедев - бывший детдомовец. И добился высокого статуса в научном мире без чьего-либо протектората и капитала. Только своим усердием и недюжинным умом. Но настороженность по отношению к людям, сохранилась у него, видимо, с тех времен. Шура был достоин похорон на Новодевичьем,  Троекуровском или Кунцевском кладбищах, среди выдающихся людей, под профессиональный оркестр и длинные речи светил отечественной науки. Но по нелепому и чудовищному стечению обстоятельств найдет место последнего упокоения в десятках миллионов километров от Земли - на Марсе. Шура изучал жизнь, а лежать будет в мертвом стерильном мире. В этом была, с одной стороны, какая-то дикая несправедливость, диссонанс, а с другой, уподобление древним фараонам, чьи тела сохранялись тысячелетиями. Тело Шуры тоже останется нетленным в ледяных песках Марса. Но, возможно, опасным навсегда, так как автон остался в нем, и был всего лишь заморожен. А, как показала реальность, заморозка его не убивает. Возможно, стоит попросить Коваля, чтобы на будущем надгробии выбили предупреждение для будущих археологов (если они тут когда-либо появятся), чтобы они не разморозили найденное тело, и не подвергли себя опасности.
"Ну что, Шура, - мысленно обратился к Лебедеву Аркадий, - сегодня попрощаемся. Но я буду тебя навещать. И буду очень скучать без твоего сарказма и здорового скепсиса. Мне тебя будет очень не хватать. Пусть тебе будет хорошо там, куда ты ушел..."
Мендельсон коснулся мокрого флага, накрывавшего контейнер, будто хотел почувствовать какую-то вибрацию жизни от него, что ли... Но ничего не почувствовал. Только услышал серию коротких глухих тресков изнутри. Но уже не боялся их.
Пришел интендант с большим портретом Лебедева, распечатанным на девяти листах матового пластика, склеенных воедино. Фото взяли из личного дела с сервера, казенное, простое, в анфас. Шура выглядел на нем плоским и неживым. Впрочем, оно и понятно... Интендант поправил флаг, установил портрет, разместил на контейнере акриловый сосуд с яблоневыми цветками, плавающими в воде. Было во всем этом что-то неправильное и неестественное, как показалось Аркадию. Он остался ждать сбора людей, которые потянулись сейчас со всей станции в коридор перед гаражом. В раздевалке стало людно и тесно - одевались в скафандры сразу несколько человек. Скоро должны были собраться все.

Офф: Контейнер с телом стоит не в гараже, а в коридоре перед шлюзом, ведущим в гараж. Это написано в постах выше.

- Будем довольствоваться тем, что есть, - ответил Аркадий.
Он даже был рад тому, что фото такое безжизненное и казенное. Не так больно было на него смотреть.
В коридоре начали собираться люди - персонал станции, которые не будут выходить на поверхность. Все в полных униформах, строго, серьезно. Из раздевалки по одному начали выходить инженеры в скафандрах. Туда прошел Коваль, кивнув присутствующим и оценив "убранство" места для прощания. Люди изредка перебрасывались негромкими фразами или молчали. Особой скорби не чувствовалось. Оно и понятно: человек уже неделю как умер, первая острая скорбь у всех прошла. Сейчас все пришли только исполнить свой долг. Не равнодушно, конечно, но и не особо эмоционально, как если бы Лебедева хоронили через три дня, как положено.
Несколько человек подошли к Аркадию и принесли соболезнования, словно он был родственником умершего. Мендельсон растерянно кивал и благодарил, думая о том, что по внутренним ощущениям потери он и вправду сошел бы за родственника. Учитывая, что общая беда и Марс и так породнили здесь людей. Сибилла, видимо, станет подобием вдовы Шуры...

Основная база. Столовая.

До гаража молодые люди дошли быстро и молча. Уже оказавшись в нужном помещении, Айрин опешила. Она жила на русской базе уже неделю, но за это время не видела всех астронавтов. А сейчас они собрались в одном месте. Все. Ну или почти все. И их было много. На американской базе тоже было много людей, но там и база была побольше (как и сами помещения), да и было это уже как будто в другой жизни.
Оказавшись среди толпы, О`Хара слегка растерялась и даже внутренне сжалась. Она не боялась людей, но была не готова встречаться со всеми этими русскими прямо сейчас. Поискав взглядом Минца и Честера, девушка никого из них не нашла и растерялась еще больше, не зная что следует сделать сейчас, чтобы не вызвать на себя шквал агрессии. Но тут на помощь пришел Сергей, дав дельный совет. Американка кивнула ему и наконец заметила Мендельсона, которого почему-то не увидела в самом начале.
Стараясь смотреть больше в пол, чем по сторонам, ирландка прошла среди людей к Аркадию и встав рядом, заговорила.
- Как ты, Док? - девушка и сама видела, что мужчина подавлен, но начать разговор с другой фразы, просто язык не повернулся. - Знаешь, у ирландцев есть поверье. Тот, кого хоронят в этот день первым, обязательно попадет в лучший мир. В этом плане твоему другу повезло.
Айрин замолчала на пару секунд, не зная как русский человек отреагирует на подобную речь и поспешила пояснить.
- Я не знаю, как хоронят в России. В Америке я видела похороны и они отличаются от ирландских. У меня на Родине не скорбят об умершем. Мы собираемся, чтобы почтить его память. Порадоваться за него, что он теперь обретет блаженство на небесах или попадет в круговорот жизни. Мы верим, что природа сама знает что теперь делать и умерший больше не будет страдать. А потом, мы все разговариваем. Никогда не молчим. На похороны собирается родня и друзья. Это всегда очень много людей. Некоторые встречаются только на свадьбах или похоронах и им есть о чем поговорить. Остальные стараются вспоминать о всем хорошем, что было связано с умершим. Мы показываем, что наша собственная жизнь не закончена и потому ушедший тоже жив. С нами. В нашей памяти. Наших мыслях и словах.
Слова утешения никогда не были сильной стороной рыжеволосой девушки. Она искренне считала, что любую боль или проблему можно забыть. Стоит только найти правильный напиток и компанию. Боль не бывает вечной и бесконечной, поэтому разделив ее на всех - становиться легче. А алкоголь просто облегчит этот процесс. Вот только похоже Мендельсону такой способ не подходил.